– Оттащите этот кусок дерьма в сторону! – прошипел палач, едва заметно кивнув в сторону работорговца. Попытка взглянуть на Ильяса вновь стоила рези в глазах.
Держа хозяина имения на прицеле, – только дёрнется, нашпигуют пулями – Милена и Хельга подбежали к нему, отобрали пистолет и тычками заставили отойти от кровати-каталки с трупом Танюшки метров на пять. Только теперь Заур смог посмотреть на самого ненавистного человека на всей Земле. И не только посмотреть, но и подойти ближе и двинуть его прикладом ПКМ в лицо. Работорговец после такого удара упал бы, если б девушки не удержали его.
– Ну что вы в самом деле? – пожурила Ильяса блондинка. – Стойте прямо.
В груди у Заура противно закололо.
Он понял, что душу его отвергли и на небесах, и в аду. Чистилищем ей будет жизнь на Земле. Так что сознание вернулось в тело. Палач тяжело задышал, пытаясь справиться с охватившей его дрожью, болью утраты, ненавистью…
Ильяс стоял перед ним, гордо задрав голову. Но лицу его стекала кровь, губы рассечены об обломки зубов.
Работорговец всё ещё жив?! Заур ненавидел себя за то, что Ильяс – гнусь, тварь, мразь, не достойная зваться человеком! – смел портить воздух своими вдохами и выдохами!.. Надо это немедленно прекратить. Палач ткнул цилиндрический пламегаситель на конце ствола в рот Ильясу, палец коснулся спуска…
Голос Хельги заставил Заура погодить:
– Лысик, он должен сказать, где бомба.
Недостаточный аргумент для того, чтобы работорговец прожил ещё хоть долю секунды.
– Заур, пусть скажет. – В отличие от заляпанных кровью и грязью Хельги и палача Милена была чистенькой и опрятной. – Иначе всё напрасно, Заур. Все смерти, вся боль – напрасно. Нужно спасти город. Мы должны. Вопреки всему.
«Должны… должны-ы… – эхом отозвалось в лысом черепе палача. Да-а-алжныыы…»
– Где бионоид? – прохрипел он, сквозь багровый туман глядя в глаза Ильясу. – Бомба где?!
В ответ работорговец плюнул палачу в лицо сгустком свернувшейся крови и слюны.
Хельга и Милена отступили, ушли в сторону.
Очередь в рот? Как бы не так! Это слишком лёгкая смерть. Это был бы coup de grâce, удар милосердия. Ну уж нет!.. Обменяв ПМ Хельги на ПКМ, Заур выстрелил работорговцу в пах.
Ильяс сложился вдвое и, вереща, как недорезанная свинья, рухнул.
– Я не скажу… – визжал он. – Не скажу… Убей меня!.. Не скажу!..
Палач опустился на газон с ним рядом. Одной рукой он зажал работорговцу рот, – уж больно сладостно тот кричал, слишком уж радостно от этого становилось на душе – а вторую, выставив указательный и средний пальцы, поднёс к лицу Ильяса, к его глазам… И опять был крик. А потом опять и опять, и вновь. В промежутках Заур слышал, как Хельгу вывернуло, как Милена помянула Господа всуе. Ильяс избрал Заура своим личным палачом, поэтому не стрелял, хотя мог. Он хотел, – жаждал! – чтобы Заур избавил его от бесконечного лютого страха…
