– У меня такое впечатление, – услышал Бритвин далекий голос Светы, – что нас подслушивают!
Он напрягся, мелкими шажками вернулся к воротам и тихо отошел в сторонку, к столбу. Могли ведь выйти и заметить. А говорить о чем бы то ни было он сейчас уже не мог – и не хотел, и боялся. Столб был низенький, под ним было темно – свет от окна сюда не доставал. Время шло.
Кто-то вышел на крыльцо дома и помахал по сторонам фонарем.
– Нет никого, – пробурчал мужской голос, – ты, дочь, абсолютная паникерша.
Мужчина – Бритвин видел только его силуэт, но уже сообразил, что это отец Светы, – круто развернулся, свет фонаря метнулся в сторону столба. Бритвин зажмурился. Лучик проскользил мимо, опустился на землю и вывернул к крыльцу.
– Да нет, дочь, одни столбы, – громко утвердил отец Светы, – да и кому мы нужны?
На крыльцо вышел силуэт в юбке, на голову выше отца.
– Надо походить, папа, – сказала Света, – черт их знает, у меня предчувствие!
– Мать-то не оставляй одну, – попросил отец, – она же психованная! Кстати, могла бы мне на ухо сказать. Чего напугала-то всех?!
– Я здесь одна не останусь, – на крыльцо вышла низенького роста женщина с распущенными волосами, – вы шутите, что ли!
– Да, конечно, Сонечка, – успокоил отец, – Света шутит… иди это… мы сейчас.
Бритвин понял, что пора объявляться, не то потом вся эта семья его просто возненавидит. Но сейчас торможение достигло у него наивысшей точки, и то, что он понимал головой, телу совсем не передавалось. На Бритвина прямо столбняк какой-то нашел, и даже гвоздики уже, казалось, не способны отлепиться друг от друга.
– Дьявольщина, – рассуждала Света, – ведь чувствую, что кто-то здесь ползает! Ну, что давай так: идем вместе за дом. У забора вроде никого не видно.
– Не видно, – подтвердил отец, – я светил туда.
Они обошли дом с разных сторон и скрылись за углами.
Бритвин ощущал бессмысленность ситуации и свое полнейшее отупение. Ведь давно можно было найти самый простой выход!
– Идти надо, – прошептал он, – идти и никаких гвоздей!
Он дернулся и вывалился из-за столба, ноги медленно разгибались и шагали неуклюже, как палки, – почти не сгибаясь. Неудобно Бритвину было еще и оттого, что он потерял вдруг смысл своего приезда, несмотря на долгие, напряженные потуги, так и не смог восстановить в памяти точную цель появления здесь. Нет, смысл, конечно, был – в его понимании, а вот увидят ли этот смысл Тихвинские? Так, шурша подошвами и борясь с одолевающими его страшными сомнениями, Бритвин ступил на крыльцо.
