Руки у Юлии разбухли и побелели, как у прачки, они в мозолях от шкота, в синяках и ссадинах. Никогда бы не поверил, что ее артистичные руки могут так загрубеть за какие-то пять дней.
И души наши, кажется, загрубели. Говорим о самом необходимом, хрипло и отрывисто.
Насилу заставляю себя пожевать сухарь. Ни о каком режиме питания говорить, конечно, не приходится. Аппетита нет совершенно. Желудок мой не принимает ничего, кроме воды.
Как-то мы открыли банку мясных консервов, но в тот момент, когда Юлия поставила ее на ящик, неизвестно откуда взявшаяся волна смыла консервы на дно шлюпки. Я долго шарил в воде в надежде поймать кусок мяса, но из этой затеи ничего не вышло. Мы не приготовили сразу вторую банку, а снова распаковывать мешок было выше наших сил. И обед пришлось отложить до лучших времен.
Глаза у меня воспалены. Веки опухли. Все тело чешется из-за этого многодневного мокрого компресса. В следующий раз захвачу скребок для лошадей. Сквозь этот скафандр невозможно хорошенько почесаться.
По-прежнему идем на одном гроте. Скорость около четырех узлов. Конечно, со стакселем ход был бы еще лучше, но береженого бог бережет.
Никак не получается вести обстоятельный дневник С усилием записываю первое, что придет в голову. Нет времени для исследований. Надо отвечать на тесты, во я не могу бросить ради них румпель или ведро. Примемся за них, как только океан успокоится. После первого же сна.
Будет ли кому-нибудь интересно читать этот дневник? Может быть, надо что-то присочинить для завлекательности? Обязательно спрошу об этом у знатоков жанра…
