Я прислушался — шорох повторился. Потом кто-то приглушенно, сдавленно закашлялся. Тихо так, зажимая рот ладонью.
Я чуть не саданул по двери очередью из автомата, но вовремя остановился. Это мог быть обычный несчастный мирный житель, который против своей воли угодил в эту непутевую войну. И теперь, ощущая мое присутствие, дрожит в страхе перед неизвестностью. Как и я.
Я постучал в дверь. Никто не откликнулся. Тогда я постучал сильнее и решительнее.
— Ко йе то? — послышался шепот из-за двери.
Я даже не смог разобрать, кому он принадлежит. Представителю какого пола и возраста? Мешали и побочные звуки. На улице продолжали стрелять.
— Отворите врата! — припомнил я сербские слова.
Как хорошо, что сербский язык так похож на русский.
Чтобы как-то успокоить обитателя квартиры, добавил:
— Я — друг! Я ненанети штету![2]
За дверью завздыхали. Щелкнул замок. Дверь осторожно, тихо-тихо приотворилась. И я остолбенел, увидев девушку в темно-синем, несколько потертом джинсовом костюме.
Очень, надо сказать, симпатичная девушка, с коротко стриженными черными волосами и большими голубыми глазами. Небольшой шрам на правой щеке не портил общего впечатления. Она испуганно смотрела на меня. Еще бы! Что можно ожидать хорошего от людей в военной форме с оружием? И как только такая девчонка не побоялась остаться в доме в районе боевых действий?
— Тисама?[3] — спросил я.
Познаний сербского языка у меня хватало только для коротких фраз.
— Сама,[4] — обреченно подтвердила она.
— Я могу ли да учем?[5] — Стоять перед дверью мне совсем не хотелось.
— Може се, — кивнула она.
Да и как она могла мне воспрепятствовать? Мне необходимо было проверить квартиру. Мало ли кто там обосновался еще, кроме нее.
Она отступила назад, и я вошел, не забывая про осторожность. Доверять кому-либо в этих условиях — несусветная глупость. А особенно красивой девушке, так как эти красивые девушки особенно опасны. Мы, мужчины, при виде их быстро забываем про все на свете, а надо, наоборот, напрячься и насторожиться.
— Стайяти ту! — строго сказал я девушке, указав на стенку в прихожей.
Внимательно окинул девушку взглядом. Обыскать ее я все-таки постеснялся. Не захотелось показаться трусом или наглецом.
Я внимательно оглядел все комнаты, кухню, санузел. Действительно никого не оказалось. Отчаянная девушка, на удивление, жила одна. По крайней мере сейчас. Квартирка обставлена очень бедно. В одной комнате кресло с ободранной кожаной обивкой, в другой — узкий диван, покрытый стареньким пледом. Даже стульев не имелось. Продали и вынесли все, что ли? Или пустили на дрова?
