Он боролся за самого себя. По его признанию, над ним «реяло самовластное ощущение всепоглощающего одиночества, которое завладевало моей душой и возносило ее на недосягаемую высоту». Болезни позволяли ему оставаться наедине с собой или своими близкими — кормилицей Лусией и бабушкой Аной. (У многих выдающихся людей долгие болезни в детстве способствовали самопознанию.)
С тех пор он испытывал, по его словам, благоговение перед старушками и стариками: «До конца своих дней я останусь тем, кем пребываю изначально, — воплощенной противоположностью Фаусту, его антиподом. С младых ногтей я поклоняюсь старости. С какой охотой я — мальчишка — поменялся бы обличьем со стариком! Как страстно хотелось мне постареть — сразу, в мгновение ока! А Фауст? Жалкое существо! Ему открывалась высшая мудрость — старость, а он продал душу за юношеский румянец и младое невежество».
Для Сальвадора католические учебные заведения стали еще одной своеобразной школой жизни, расширили его представления о людях и нравах. Автор книги, посвященной Дали (серия «Галерея гениев»), Н. В. Геташвили отметила: «Из них молодой Дали вышел таким же атеистом, как и отец, однако полностью обученный внешнему ритуальному декоруму католичества («Катехизис» будущий сюрреалист сдал на «отлично»). И яд лицемерия в существовании «не по правде» (семья и школа) в ранние годы становления личности художника вовсе не следует сбрасывать со счетов в понимании дальнейших событий его творческой биографии».
Придется уточнить. То, что Сальвадор неплохо выучил «Катехизис», свидетельствует о его хорошей памяти, а не о лицемерии. То, что он вышел из католической школы атеистом, показывает основательность его убеждений, нежелание поддаваться внешним влияниям и легко менять свои взгляды.
