Собрав огромный фактический материал, Шильдер создал до сего дня самую полную биографическую хронику Павла Петровича. В то же время в своих общих рассуждениях и моральных оценках генерал не поднялся выше общепринятого и хотя прямо не написал, что Павел — «сумасшедший», но, говоря о поступках Императора, постоянно употреблял выражение «дурные импрессии», что должно было подтверждать его неадекватность.
Симпатии автора оказывались всегда и всецело на стороне Екатерины II, которая не скрывала своей нелюбви к сыну, и это стойкое противоестественное чувство матери Шильдер все время пытался объяснить упомянутыми «дурными импрессиями» Павла. Из приводимых же в описании свидетельств этого как раз и не видно, а следует совершенно другое: мать относилась к сыну как к своему крепостному, с которым, как известно, и не надо было особо церемониться. Из всех «преступных деяний против России» Шильдер выявил четыре «непростительных» и «особо тяжких преступления», вменяемых в вину Павлу Петровичу: запрещение ношения круглых шляп, фраков, жилетов и введение неудобной военной формы. Подобного оказалось достаточно, чтобы убийцы Помазанника Божия фактически получили от автора моральную и историческую индульгенцию.
К тому же Шильдер фактически полностью обошел историю заговора и убийства Павла Петровича, что чрезвычайно снизило историческое значение его труда. Между тем к тому времени были опубликованы многие важные свидетельства и Шильдер не мог о них не знать.[5] В XX веке все умолчания рухнули, и история жизни и смерти Павла I была освещена в мельчайших подробностях, однако при всем том старый «диагноз» о «безумном тиране» фактически так и не был отменен[6].
Издавна существовала одна аналогия, уподобляющая Павла Петровича известному шекспировскому герою. В феврале 1900 года журналист, драматург и издатель столичной газеты «Новое время» A.C. Суворин (1834–1912) записал в дневнике свой разговор с дипломатом и историком графом С. С. Татищевым (1846–1906), занимавшимся исследованиями эпохи Павла Петровича. Граф высказался в беседе вполне определенно: «Павел был Гамлет отчасти, по крайней мере, положение его было гамлетовское и «Гамлет» был запрещен при Екатерине II». После подобной исторической реминисценции Суворин заключил; «В самом деле, очень похоже. Разница только в том, что у Екатерины вместо Клавдия был Орлов и другие. Мне никогда это не приходило в голову».
Но подобное «приходило в голову» ещё современникам Павла Петровича. Шильдер описал эпизод, имевший место в ноябре 1781 года, во время посещения Цесаревичем Павлом Вены. Австрийский Император (1765–1790) Иосиф II устроил пышную встречу, а в череде торжественных мероприятий был намечен при дворе спектакль «Гамлет». Далее произошло следующее: ведущий актер Брокман отказался исполнять главную роль, так как, по его словам, в «зале окажется два Гамлета». Император был благодарен актеру за мудрое предостережение и наградил его 50 дукатами. «Гамлета» Павел не увидел; так и осталось неясным, знал ли он эту трагедию Шекспира, внешняя фабула которой чрезвычайно напоминала его собственную судьбу.
