Панака, Саранчо, Одой и другие мужчины сидели взлохмаченные и потные. Тыкыльмо дважды уронила чашку — плохо слушались руки, плохо видели глаза.
Тимошка опять наполнил чашки мужчин.
— Пей, другом будешь! — подмигнул он Саранчо.
Панака и Саранчо сидели обнявшись. Они раскачивались и ударялись головами, шапки слетели у них на траву, косички смешно болтались. Плыли перед глазами и лес и горы, а небо, казалось, свалилось на землю. Одой громко смеялся. Саранчо и Панака пытались встать на ноги и падали. Тимошка помог им подняться. Они взялись за руки, пошли плясать, но опять свалились. Одой дергал Войлошникова за рукав, пальцем показывал на склон горы, покрытый голыми камнями:
— Я богатый стал… Видишь, сколько оленей! Все мои.
— Твои! Твои! — хохотал Тимошка и добавлял в чашки водки.
Ползали люди по земле, барахтались, плакали, смеялись, обнимали друг друга и вдруг затихли.
Чалык и Агада сидели в чуме и боялись выглянуть наружу.
— Лючи всем в голову худой ветер пустил. От этого люди попадали и встать не могут.
— Как кочевать будем? — затревожился Чалык.
— Боюсь! — задрожала Агада.
Тимошка поглядел вокруг мутными глазами:
— Пора.
— Ага, — мотнул головой Войлошников.
Они отправились в чумы.
— Пошарим! — хитро сощурился Тимошка. — Авось бог поможет — чем-либо поживимся.
В чумах хозяйничали сколько хотели. Тимошка нашел хорошенькие унты. Он тут же сбросил свои старые бродни и натянул на ноги обнову. В другом чуме попала ему шапка из лучших белок, искусно подобранных, опушенная голубым песцом. Тимошка мигом сунул ее за пазуху. Пушнины не нашли. В одном чуме сбились ребятишки в кучу; при виде лючи они шарахнулись в сторону и тихонько заплакали.
— Этих берем? — указал Тимошка на Чалыка и Агаду.
— Товарец добрый, берем! — обрадовался Войлошников. — Торопиться бы надо. Не опамятовались бы тунгусишки — убьют.
— У меня долго не опамятуются: зелье готовить я большой умелец! загордился Тимошка и важно взглянул на хозяина.
— Все по земле валяются, кто же в поводырях пойдет? — забеспокоился Войлошников.
— Эти, — показал Тимошка на Чалыка и Агаду. — У тунгусишек такие тайгу всю знают, нюх у них с малолетства волчий.
Вместе с Чалыком и Агадой пошел Тимошка ловить оленей. Чалык не мог поймать чужих оленей — не давались. С трудом поймал только своих. Тимошка поймал оленей, на которых приехали они в стойбище с Войлошниковым. Всего пригнали сорок оленей. Вьючили долго. И когда всю пушнину разложили ровными тюками на спины оленей, Войлошников сказал:
