Незнамов сговорился по телефону с его сыном Борисом Петровичем о встрече.
Часто вздрагивающий и поскрипывающий лифт с полутемной кабиной, словно недовольный нагрузкой, поднял Незнамова на пятый этаж.
Квартира оказалась коммунальной, хотя прихожая была довольно просторной, но из-за тусклого освещения она показалась тесной. Борис Петрович — высокий, лысеющий блондин в очках с сильными, сверкнувшими в полутьме, стеклами — провел гостя через лабиринт коридоров в свою половину, состоявшую из двух смежных комнат. В первой, тесноватой, стену украшала пожелтевшая шкура белого медведя. Небольшой письменный стол старинной работы стоял боком к окну, впритык к стене.
Борис Петрович приготовил к приходу гостя чай. Беседа проходила в большой, светлой комнате в два окна.
— Я не ожидал, что еще кто-то интересуется судьбой моего отца, — с грустной усмешкой проговорил Борис Петрович. — С тех пор, как он умер, никто не вспомнил его… Обидно… Единственное, что меня утешает, что он не дожил до сегодняшних дней, когда охаивают все, что было сделано его поколением. Они уезжали на Север настоящими энтузиастами, подвижниками, думали только о своем долге — нести просвещение и грамоту северным народами. Да, они были молодыми коммунистами, комсомольцами, ну и что из этого? Чем больше я думаю о своем, отце, о маме, о тех, кто был с ними, тем больше убеждаюсь, что они совершили настоящий подвиг… Но этого подвига как будто не было… Страшное это — забвение живого, полнокровно жившего человека. Будто его вовсе не было в жизни!
От этих слов Незнамову стало не по себе, от чувства неожиданной тяжести, легшей на его плечи, у него даже выступил пот на лице.
— Вам нехорошо? — участливо спросил Борис Петрович. — Может, вам дать холодной воды?
Пока он выходил за водой, Незнамов оглядывал комнату, в которой не раз бывал Юрий Гэмо, куда он приносил детей, чтобы показать учителю, как он выражался, «лучшие свои произведения». Он догадывался, что неожиданно возникшее недомогание было следствием угрожающего его приближения к той черте, которая отделяла его существование от существования Юрия Гэмо.
— Но ведь у Петра Яковлевича были ученики, и немало, — сказал Незнамов, отпив воды и почувствовав облегчение.
— У него была куча учеников! — с подъемом в голосе ответил Борис Петрович. — Сколько их перебывало в этой комнате! Приходили с курсовыми и дипломными работами, с диссертациями, рукописями, часто просто занять денег. Мама вспоминала, что на помощь чукотским студентам уходило столько, что потом самим приходилось занимать до получки. Из-за этого отец часто ссорился с мамой.
