Честно говоря, Гэмо видел не одного пьяного эскимоса в Номе, но здесь, на острове, похоже, никто это зелье не употреблял. Даже на торжественные песнопения и танцы по случаю приезда редкого гостя все явились не только в лучших, праздничных одеждах, особенно женщины, а кристально трезвые.
— Похоже, у вас тут не пьют…
— У нас это строго запрещено, — посуровевшим голосом ответил Мылыгрок. — Даже белые, которые работают в школе, обязаны подчиняться сухому закону. Если заметят нарушение — немедленно выселят с острова. И так во всех национальных селах Аляски.
— Кто же это установил? Правительство? Конгресс?
— Правительство… Конгресс, — криво усмехнулся Мылыгрок. — Они только рады будут, если мы сопьемся и на этой почве окончательно деградируем и вымрем. Тогда у них не будет никаких проблем с грабежом Аляски — нефти, газа, золота… Выбьют всех зверей и птиц, из морей, рек и озер вычерпают всю рыбу… А так наше существование только мешает им…
Возвратившись на родину, Гэмо в своих рассказах об Аляске был достаточно осторожен. Но иногда и очень откровенен, особенно среди партийных и советских администраторов Чукотского автономного округа.
В Анадыре, в кабинете первого секретаря окружкома КПСС Кобеца, собрались подлинные хозяева Чукотки, как они не стеснялись называть себя: начальник КГБ, милиции, руководители многочисленных учреждений, среди которых соплеменником Гэмо была только председатель окружного исполкома.
— Мы все бьемся над проблемой: как отучить моих земляков от спиртного, а вот, оказывается, есть готовое решение, — рассказывал Гэмо собравшимся в просторном кабинете первого секретаря с огромными окнами на Анадырский лиман…
Слушали его молча, почти не задавая вопросов.
Когда все разошлись и в кабинете остались лишь Кобец и Юрий Гэмо, первый секретарь недовольным и зловещим голосом произнес:
— То, что ты нам рассказал, идет вразрез с официальной информацией… Все эти сравнения уровней жизни, рассказы о жилье, о школьном образовании, оснащении охотников, о выплатах промышленными компаниями эскимосам дивидендов за нефть и газ — это капиталистическая пропаганда… Партия доверила вам, Юрий Сергеевич, такую серьезную миссию не для того, чтобы вы рассказывали нам сказки о высоком уровне жизни аборигенов Аляски.
— А что я должен делать — врать, выдумывать?
— Писатель в нашей стране прежде всего — идеологический работник, — назидательно произнес Кобец.
Ни одного очерка о современной жизни американских эскимосов Гэмо так и не удалось напечатать.
