Среди разнообразной почты, накопившейся за время его отсутствия, Гэмо нашел несколько бандеролей с изданными за границей книгами и приложенное к английскому изданию письмо с официальным приглашением посетить Великобританию.
Лето, давно закончившееся на родине Гэмо, еще продолжалось в Ленинграде, и в Союзе писателей было тихо и сонно.
Секретарша Панна Елисеевна, суетливая, но благожелательная одинаково ко всем писателям, доложила секретарю о приходе Гэмо.
Поэт Александр Андреевич Копьев, маленький человек необъятной толщины с отвисающей нижней губой, сидел за большим письменным столом и разговаривал по белому телефону, который напрямик был соединен с обкомом КПСС и назывался «вертушкой». Разговор был дружелюбный, Александр Андреевич улыбался, иной раз даже похохатывал.
Гэмо сделал движение, чтобы выйти из кабинета, но поэт поманил его и показал на кресло перед письменным столом, приглашая садиться.
Закончив разговор и ознакомившись с переводом письма из английского издательства, который Гэмо заблаговременно сделал, Александр Андреевич откинулся в кресле и, еще больше вытянув нижнюю губу, медленно произнес:
— Это хорошо, что тебя издают за границей. Всякому автору приятно выйти за пределы своего языка… Но тут есть одно но. Ты выяснил, что это за издательство, это самое, как тут названо?
Александр Андреевич склонился над бумагой.
— Лоуренс энд Вишарт… Прогрессивное или реакционное? Может, прежде чем перевести твою книгу, они издали десятки томов клеветы на нашу действительность? Может, они исказили твой текст?
— Я читал… Ничего они не исказили.
— И все-таки: с какой целью они издали тебя? И почему — именно тебя, а не Юрия Германа или Веру Панову?
— Насколько мне известно, эти писатели достаточно издаются за границей.
— Все было бы ясно и понятно, если бы твою книгу выпустили в какой-нибудь стране народной демократии.
— Меня издавали… В Чехословакии, в Польше, в ГДР…
— Вот это другое дело! — повеселел Копьев. — Почему бы тебе не поехать в ГДР?
— Меня туда не приглашают. А в Англию приглашают. Потом я немецкого не знаю, а на английском могу объясниться.
— Значит, иностранные языки знаешь, — задумчиво проговорил Александр Андреевич. — Ну, хорошо, я тут посоветуюсь кое с кем. Приходи на следующей неделе.
Фаустов, когда Гэмо рассказал о беседе с Копьевым, испуганно заметил:
— Зря это ты затеял…
— Почему?
— Все поездки наших писателей за границу идут только по разрешению КГБ и обкома КПСС… Но, независимо от того, поехал ты или нет, а лишь выразил такое пожелание, ты уже попал под колпак…
