– Дверь открывается наружу, – кивнул Дьяконов в сторону землянки. – Ты, Гоша, встанешь за углом. Если мы не справимся и выскочит – бей в спину! Вообще выскочит – значит нас с Егоровым уже нет. Не промахнись! Обходим поляну, товарищи. Нужно зайти с тыла!
…Не запертая изнутри дверь с треском отлетела в сторону. В избушке глухо ударил выстрел, грозно грянуло:
– Не шевелись!
Со звоном рассыпалось стекло, послышалось падение тела, возня, крепкий мат. Я не выдержал и ринулся в полутьму…
Прижав лицом к земляному полу, чекисты держали кого-то. Человек хрипел и делал тщетные попытки сбросить с себя насевших. Дьяконов крикнул мне:
– В кармане ремни! Скорей!
Через несколько минут мы вынесли связанного на свет…
– Здоров, бык! – вытирая кровь с разбитого лица, сказал Егоров. – Ну и здоров!
– Еще бы! – отозвался Дьяконов. – Аглет-гиревик! Спортсмен. На студенческих играх всегда брал первое место… И плавает, как рыба. Гоша! Принеси, пожалуйста, воду: кажется, там в землянке есть бадейка с кружкой…
Я всмотрелся в лицо задержанного и прирос к месту от изумления. Передо мной лежал Никодимов! Похудевший, обросший и все же, безусловно, – он, Аркадий Ильич!
Пленника подтащили к землянке и посадили спиной к стене.
Он дернулся, пытаясь освободить руки, и чуть не свалился на бок. Егоров успокоительно бросил:
– Не трудись… Ремни сыромятные. Гужевые…
Дьяконов не спеша закурил, протянул портсигар мне, потом Егорову и нагнулся над воскресшим покойником.
– Амба, поручик Рутковский! Не ожидали? Дать папироску?
– К черту! – сплюнув кровь, ответил захваченный. – Кто выдал? Нюрка?
– Да не все ли равно? Народ! Слышите топоры?.. А теперь послушайте еще…
Дьяконов поднял с земли валявшийся перед входом в землянку черен поломанной лопаты и пять раз раздельно, с интервалами, стукнул по стволу березы. Топоры замолчали…
– Обложили, как волка! – хрипло засмеялся арестант.
Когда Егоров вынес из норы углежога наган и кольт и пленника напоили, он спокойно спросил:
– От радости в зобу дыханье сперло, Дьяконов?
– Ну, встречались птички и покрупнее… А вообще, конечно, – ведь вы собирались и здесь громких дел натворить, не говоря уже о прошлом…
– Да… Ремиз… Об одном жалею: не догадался я раньше тебя «смарать»!..
Это «блатное» словечко он произнес с особым вкусом, со смаком. Дьяконов передернул плечами.
– Хватит с вас и штабс-капитана Лихолетова…
Я, уже отчасти разобравшись в обстановке, вмешался в этот интересный разговор:
– Прошу снять с него брюки! Спустите галифе, товарищ Егоров!
