Сидеть за общим столом было мерзко, все словно удивлялись, что тут делает семья Пожирателя, но в общем гомоне и эйфории их пока что не трогали. Все самое худшее стало происходить немного позже, когда победители осознали, что теперь, со сменой власти, даже самая ничтожная гриффиндорская букашка может решать судьбу чистокровных магов, которые остались на свободе и со всем своим добром, в виде гринготтских счетов, имений и замков. Именно это произошло и с семейством Уизли, упивающимся своей головокружительной карьерой — папаша многочисленного клана Артур был спешно назначен заместителем Министра, которым стал Кингсли Бруствер — Люциус презрительно скривился. Голытьба добралась до пирога и сейчас вовсю делила его, аж крошки во все стороны летели!
Ему бояться было нечего. Еще в начале войны Северус поинтересовался у него, как он намерен впредь распорядиться своими деньгами. Люц ответил, что все наличные он перевел в швейцарский Гринготтс, предприятия, в число которых входили несколько мануфактур, магазинов одежды на Диагон-Аллее, небольшая типография и шикарный ресторан, были проданы в рассрочку ушлым предприимчивым магам, которых он связал в отношении оплаты Нерушимым Обетом, поэтому Люц не боялся, что его кинут или надуют. Деньги каждый месяц ссыпались в зачарованные специальным образом кошельки, которые доставляли их Малфою, в какой бы точке земного шара он не находился. Таким образом, в Англии почти не осталось имущества, кроме Малфой-мэнора. Но Люциус надеялся, что родное гнездо не будет отобрано у него. Наивный дурак!
После месяца таскания в Аврорат, его, благодаря мольбам Нарциссы к Герою Поттеру, не стали судить, но велели убираться из страны, забрав семью и никогда не появляться. Люциус не особо и огорчился, тем более, что убегать просто так было чревато — Аврорат мог дать запрос и власти другой страны запросто передали бы его обратно правосудию в лапы — потому он и тянул до последнего, надеясь на законное выдворение. Конечно, в случае опасности, он не преминул бы и просто скрыться, но тогда пришлось бы прятаться всю жизнь, а этого ему было не надо — он собирался поднимать величие Малфоев, не прячась по кустам. Какая ему разница — в другой стране будет даже лучше, чем в прогнившей Британии, захваченной бандой голодных, нищих люмпенов.
Все необходимые документы и предписания были на руках, Снейп почти поправился и объявляться живым не собирался, потому что, несмотря на вопли Поттера о героизме профессора и его вечной негасимой любви к Лили Эванс-Поттер, ему по закону грозил тюремный срок за эвтана… пардон, за жестокое убийство Непростительным всеобщего любимца Альбуса Дамблдора. А в таком состоянии он в Азкабане бы не выжил, да и Люциус лучше связал бы его и увез насильно в трансфигурированном виде, чем позволил выйти на публику.
