У обиженных первоклашек обнаружились родственники в виде братьев и сестры, учившихся на старших курсах и Поттер изрядно досталось от защитников обиженных и оскорбленных. Жаловаться матери было неудобно, а уж отцу тем более, пришлось затолкать обиду глубоко внутрь и не трогать больше плаксивых соплячек. Даже паршивый Нюниус не давал себя в обиду, потому что против него Джеймс редко когда мог выстоять, все больше проигрывал один на один, и так обидно было, что тыл некому прикрыть, прямо до злых слез!
Так что не сбылись розовые и голубые мечты Джеймса Поттера о всеобщем признании и покорении Хогвартса своей высочайшей персоной. Как говорится, се ля ви!
В гриффиндорской гостиной четверо подростков шушукались, собравшись за небольшим круглым столиком в самом дальнем углу.
— Постой, Сири, я думаю, нам надо освоить анимагию для того, чтобы проводить с Ремом ночи в полнолуние! Ведь написано в учебниках, что оборотни не переносят только людей и нападают сразу, а если мы будем животными, то ничего и не случится!
— Откуда такая уверенность, Джеймс, что вервольфы не трогают животных? А чем же питаются оборотни, в таком случае? — скептически спросил красавчик Блэк.
— Ну как кем — людьми, конечно! Не cказано же нигде, что они охотятся именно на зверье, они обращаются только чтобы причинить вред человеку, обратить как можно больше себе подобных! — с уверенностью человека, привыкшего, что его слушают беспрекословно, выдал Поттер.
— Ну, я не знаю… можно, конечно, попробовать, а может, мы превратимся в животных достаточно больших, чтобы дать отпор Ремусу, если он вдруг… — Блэк не договорил, соглашаясь с Поттером, впрочем, как и всегда.
Прошло больше года, прежде чем у компании начало что-то получаться. Поттер с Блэком частенько уходили в пустующее западное крыло замка и там усердно тренировались. Когда у Блэка получилось перекинуться в большого черного лохматого пса, Джеймс авторитетно заявил, что волкодав из него получился знатный и бояться вовсе нечего, а он твердо уверен, что будет даже больше Сириуса, и при этом самодовольно усмехнулся — Поттер не терпел, когда его кто-то превосходил, в чем бы то ни было. Видимо, ношение очков все же порождало у него какие-то комплексы, несмотря на богатство и знатное происхождение, хотя слизеринцы презрительно кривились, услыхав его фамилию, потому что считали Поттеров всего лишь разбогатевшими мастеровыми-гончарами, которым когда-то повезло. Чистой аристократической крови в них быть не могло, к примеру, такой, как у его же приятеля Блэка. Поттер делал вид, что ему глубоко наплевать на кличку Горшечник, которой его наградили ехидные змеи, но потом вовсю отрывался на Петтигрю, обзывая и издеваясь над ним, и посылая то в спальню за носками и галстуком, то на кухню за теплым молоком и пирожками, то в библиотеку за развлекательным чтивом в Секцию комиксов и волшебных историй.
