Ато преперли балалайку, а я на ей не взуп ногой.., и с пианисткой неумею я.
На сцене, да под софитами - советами заипут. А с тобой у нас ништяк получится.
Кстате - можно, я через окно прыгну? Оставь утюг и вынь паяльнег. Ну вот, я его сам вынул.
Ты будешь тока нажимать на лады пальцами, а я петь под фанаграмму буду.
- Послушайте, Ге Оргий, - сказал "О", - кончайте бутафореть - вы не конферанц на сцене...
в конце-та концов, могли бы не лезть в окна - там, где они есть, всегда найдеца хотя бы одна дверь...
В парке было шумно, весело, пьяно и нос в табаке.
Вереницей подъезжали машины с отдыхающими. Тащились транзитные тентованые грузовики с
аршыными натпесями
МИНСГ-БЕШКЕК- ИОБРАТНО по ботрам и кузовами забитыми внавалку бутербрами с булками, бутылками с колбасой,
конфетами с пряниками и прочей празнечной мишурой.
Пряма на ходу вакруг адного галавново грузовика, марки Зил-Бычог, бегал с мантажкой в руке азверевшый ат дурацких расспросов вадила:
- ..щабля! Будет вам и пиво и воды! Пельмени есчо не доварил!
Стройно подходили одетые в голубые наряды отряды пачти ручных и колесных (диких) мороженщиков.
На полянах-нах разноголосо вопили патефоны, вокруг которых раскинулись в шызлонгах приезжие
и местные
дачники с воткой и агурцаме.
Играла из патефонных раструбов народная музыка типа Рамштайн.
У ворот ограды эстрадного театра стоял одноглазый с повязкой "дежурный по парку", и бранил до усрачки монтера, который хотел пройти вместе со своими ключами, ремнями и
железными «кошками».
- Тебесюданельзя! С инструментами, дорогой, не пропускаем. Сегодня праздник.
Ты сначала сходи домой, рожу умой, когти начисти и оденься прилично.
- Так ведь, атец, здесь же без билета, на шару!
- Все равно тебесюданельзя. Здесь пение. Ты бы еще с собой телеграфный столб приволок.
И ты, гражданин, обойдись тоже, - остановил он другого, не монтера. - Здесь люди на бай\'а\'нах
поют... музыка.
А у тебя вон флакон "Казаков" торчит из всех карманов.
- Но, дорогой друк, - заикаясь, пытался возразить не монтер, - мне эта, пазарез нужно.. я сам тенор-
алкаголег.
- Проходи, не задержывайся, тенор епрст, - показывая на монтера, отвечал одноглазый. - Вон бас не
возражает.
И ты, тенор, не возражай тоже.
Жег, которому мальчишки сказали, что "О" с аккордеоном и балолайками прошол в сцену, нетерпеливо ерзал на
скамье.
Наконец на авансцене появились кривые гвозди програмы: Георгий и "О".
Жэгу стало страшно: ему показалось, что над его братом сейчас начнут смеяться и улюлюкать
