группой темных
пластилинов, во главе которых стояли РэмФегура и Изквакин.
– Ответ на маляву давайте, – встал на своём Гойко Митич.
Изквакин хитро, как Ленен в Разливе, с прищуром улыбался, втоже время Рэмфигура хмурился...
Как Черномордин на Сёвастополь.
– Давай а-поговорим, паурчим... За жысть нашу – предложил Квакин.
– Ну, присядь, посиди, куда торопишься, как гнида в баню?
– Ответ на маляву давайте, – холодный как попугай, повторил Гойко Митич.
– А разговаривать с вами будем мы после.
И было странно-непонятно: играет ли он, шутит ли, этот прямой, коренастый красно-рыжый
индейский подросток
в матросской тельняшке на груди, возле которой еле стоит маленький, уже побледневший как
альбинос Трубач?
Или, через прищуреные строгие глаза свои, непонятново цвета, - босоногий и широкоплечий, он и на
самом деле
требует ответа, чувствуя за собою и полное право, и силу?
– Набля, возьми, – протягивая лист ватмана, сказал Изкакин.
Гойко Митич развернул лист. Там был грубо намалеван, во всех анатомических падробностях, и со знанием дела - чейто атапыреный сренний палец. Под палцем стояло грязное ругательство:
"Так будет с кажным - каторый будет савать пальцы в мясопубку!"
Спокойно, не меняясь в лице, Гойко деманстративно разорвал ватман с чьимта пальцем к
хуямсабачьим на клочки.
В раздавшейся тишине он вместе с Колькой были пахватаны за плечи, за руки... шеи и горлы...
А они и не сопротивлялись.
– Да за такие ультиматумы вам надо бить в морду летса, – подходя к Гойко, сказал ИзКвакин.
– Но... мы добрые самаретяне! Насилье нам претит - до ночи мы вопрем обоих вот сюда,
– он указал подбородком в чулан часовни, – а ночью мы выставим дом под номером двадцать четыре
наголо.
Все цынично вынесем. Даже гвозди из забора выкрутим.
– Этого никагда не будет, кишка танка без отверки – ровно ответил Гойко Митич.
– Тыбля щяогребёшь гнида! – крикнул РэмФегура и дал Гойке Митичу щелобан в середину лба.
– Да бей хоть сто раз, мне-то... я каменый – сморгнул и вновь открыл глаза Гойко Митич.
– НиКолай, – подбадрил он, – не сцы в трусы, деревня близко! Чуеца мне, што будет сегодня у нас на
фирме
позывной сигнал по форме номер один общий.
Пленнеков взашей водворили вовнутрь маленькой часовни с наглухо завареными ставнями.
Обе двери за ними задвинули на засов и, сломав в скважене ключ подперли лапатами.
– Ну чобля? – прикладывая ко рту ладонь, спорил в щель для почтовых атправлений РэмФегура.
– Как оно терь: по-нашему или по-вашему выйдет?
