— Друзья, вообще-то, называют меня Ирочкой, — строго сказала наша красавица, — но с вами, Иосиф Виссарионович, я еще недостаточно хорошо знакома.
— Ирочка, — галантно сказал Сталин, — я постараюсь сделать все, чтобы оказаться в числе ваших друзей!
Ирина покраснела, а я подумал, — Оба на! Такого эффекта мы и не предвидели. Если Ирочка поднажмет еще немного, то юная Наденька Аллилуева пролетит над Парижем волшебной птицей Обломинго. Правда, зная из мемуаров о ее порывистом и непредсказуемом характере, надо присматривать за тем, чтобы барышни зенки друг другу не повыцарапали из-за перспективного жениха кавказской национальности…
А Сталин тем временем присел на краешек стола, и уже серьезным, немного усталым голосом заговорил о совершенно другом, о главном.
— Мы, вообще-то планировали взять власть немного позднее, в день открытия 2-го Съезда Советов, — задумчиво сказал он. — Тем самым процесс передачи власти нам, большевикам, выглядел бы вполне законным. Но с учетом появления вас, как некоей «третьей силы», все придется переигрывать. Не знаю, лучше это будет, или хуже?
— Фактор силы, как способа взятия власти — это основное в политике, — ответил я, — Как говорил один коммунист в далеком Китае — пока еще никому не известный: «Винтовка рождает власть!». А этих винтовок сейчас на руках огромное количество.
Только нужно будет сделать все, чтобы эти винтовки были направлены в нужную сторону. И не считайте нас третьей силой. Мы целиком на вашей стороне и, грубо говоря, являемся той гирей на весах истории, которая поможет вам совершить революции быстро и относительно бескровно. Только нам, в отличие от вас, известно то, что делать нужно, а что — нет…
— Поясните, пожалуйста, товарищ Тамбовцев? — тихо сказал Сталин. — что именно вы бы посоветовали сделать в первую очередь?
Я кивнул, — Например, нам известно, что сейчас в Быховской тюрьме за участие в мятеже находятся под стражей генералы Корнилов, Деникин, Алексеев. В нашей истории сразу же после октябрьских событий главковерх генерал Духонин своим приказом освободил их из тюрьмы, после чего генералы бежали на Дон, где и стали лидерами Белого движения. Позднее солдаты линчевали генерала Духонина. Потом даже такое циничное выражение появилось — «отправить в штаб Духонина», что означало — расстрелять.
— Николай Михайлович, — Сталин внимательно меня слушавший, посмотрел на генерала Потапова, — вы не могли бы распорядиться, чтобы указанных генералов срочно этапировали в Петроград. Самосудов в любом виде мы не можем допускать.
