— Проклятье, какой же ты самоуверенный, — процедила сквозь зубы Морган, пытаясь справиться с переполнявшей ее болью неудовлетворенности.
— С этим я уже согласился. Так как мы поступим, cher?
Что ж, она и так зашла слишком далеко, поэтому ей ничего не оставалось, кроме как сказать:
— По-вашему… сэр.
— Умница. Раздвинь эти чудные бедра.
Прислонившись к двери, Морган расставила ноги. Джек потеребил мокрые набухшие губы, поиграл с кончиком клитора, провел пальцами по бедру, оставляя влажный след. Дыхание девушки стало частым, как и сердцебиение. Удивительно, но Коул словно знал, где именно надо коснуться, когда, как сильно, чтобы удержать её на тонкой грани, за которой маячил недостижимый оргазм.
Вскоре Морган почувствовала, что все тело покрылось румянцем. Она превратилась в сгусток боли и возбуждения, изнывающий от желания получить удовлетворение, почувствовать, как Джек заполняет эту ноющую пустоту между ног. Морган начала жадно гладить крепкие плечи, рельефные мышцы груди и живота. Коул восхищал ее. Крепкое тело под нежной, бархатной кожей.
Касаниями умелых пальцев и периодическими поцелуями в грудь он довел ее почти до полного истощения. От жарких ласк его языка, Морган стонала, выгибалась, беззвучно умоляла о большем. А Джек продолжал дразнить, усиливая накал удовольствия до тех пор, пока она не потеряла связь с реальностью и не растворилась в ощущениях, заранее соглашаясь на все, что он собирался с ней сделать, лишь бы эта сладостная пытка прекратилась.
На грани отчаяния, Морган провела ладонями по плоскому животу Коула и обхватила сквозь грубую ткань джинсов его член. Огромный. Толстый и крепкий. Таким можно довести ее до разрядки. Так почему же Джек медлит?
Зашипев, Коул схватил запястье девушки и прижал его к двери, рядом с ее головой.
— Ты не спросила разрешения.
— Я думала, тебе понравится, — задыхаясь, оправдалась Морган.
— Ты думала, что я отброшу самоконтроль, и ты получишь все, что хочешь. Non. Ты сможешь меня коснуться, только когда я скажу тебе сделать это. Не раньше.
Не находя себе места от выплескивающегося через край желания, Морган подняла одну ногу, чтобы потереться ею о другую. Но Джек протиснулся между ее бедер, оставляя их раздвинутыми. Его пальцы снова поигрывали сосками девушки, которые стали слишком чувствительными. Почему-то этот намек на боль обострял восприятие, делая каждое прикосновение более пронзительным, а удовольствие более интенсивным, отдающимся в клиторе.
