скользящих,
как тени,
мимо их
небольшой
процессии.
Его
вывели на
тюремный
дворик.
Вставало солнце,
заливая
каменные
стены и
мощеный пол золотисто-розовым
светом.
Ему дали
немного
постоять,
наслаждаясь
солнечными
лучами и
теплым
ветром. А потом
он увидел
своего
отца и Фуджа.
Первый
слегка
улыбался,
второй
выглядел
хмурым и
поглядывал
на часы.
Потом
Драко
связали руки
за спиной и
завязали
глаза. Он, вообще-то,
планировал
гордо
отказаться
от
этой
детали
церемонии, но
не смог. Черт
с ним! Его
никогда не
интересовало,
что у дементоров
под
капюшоном.
А
потом
появился
дементор.
Драко
почувствовал
ледяной
холод и
услышал
хриплое дыхание.
Потом -
мерзкая
вонь,
коснувшаяся
его ноздрей.
И черная
тень,
заслонившая
солнце.
И он
потерял
сознание.
Сейчас,
по
прошествии
почти
полугода, ему
очень
хотелось
вспомнить,
что же он
видел во время
своей
долгой
комы. Редкие,
безумные
картинки иногда
возникали в
его голове -
огромное
поле, все
изрытое
воронками,
траншеями и
ямами,
залитое ярким
и холодным
бледно-голубым
светом. Он
роет яму и
складывает
землю
в кучу. Но это
не земля, это
жидкая грязь,
и она вновь
сползает, а
он все
продолжает и
продолжает
копать. Грязь
повсюду,
грязь
облепила
волосы, ноги
и голую спину…
Да, еще он
почему-то
раздет.
Кто-то снует
по верху
вырытой им
ямы, кричит
на него и
время от
времени
хлестко обжигает
плетью.
Это ад,
понимает он.
Но ему не
страшно -
пока. Словно
он знает, что
это не навсегда.
Его вытащат
отсюда.
Он даже
знает, кто
его вытащит.
Гарри…
Это
было самое
жуткое из его
видений.
Наверное,
тогда ему
было плохо,
потому что не
все были
такими -
были
еще и
счастливые,
хорошие
видения. Он помнил
розовые
кусты, их
одуряющий
запах, нежные
руки, что
поддерживали
его, пока он
гладил
маленького
ежонка,
спрятавшегося
под кустом.
Руки должны
были
принадлежать
его маме,
потому что
это были ее
розы и ее дом
на севере
Франции, но
когда он
поднял
голову,
он увидел
Гарри. Драко
прижался к нему
и поцеловал
щеку. От щеки
пахло розами.
Когда
он пришел в
себя, был май.
Одуряющие запахи
цветения
врывались в
раскрытые
окна, несомые
теплым
ветром.
Солнечные
лучи
скользили по
лицу. Он был
жив. Он
остался
собой. Весь
первый день
после своего
пробуждения
он тихо и
бессильно
плакал в
подушку от счастья
и пытался
скрыть свои
слезы от
Сольвейг,
приходившей
навестить
его. Ему не
удалось, и он
плакал у нее
на коленях,
солнце и ее
пальцы
ласкали
его
щеки, и она
просила у
него
прощения за что-то…
Кроме
Сольвейг, его
еще навещал
профессор
Снейп, мама, конечно,
и Ксавье,
лукавый и
лучезарный, с
