По дороге к королевскому парку Сергей продолжил расспросы.
— Эти хорнии все в страже работают?
— Не только, любая эква может послать через них сообщение подружкам или родственникам в другой город. Сигнальные хорнии так зарабатывают на жизнь. Еще свои сигнальщицы есть у богатых картелей.
— У них своя организация? Как именно они зарабатывают?
— Отправитель сообщения платит за отправку, а получатель за получение сообщения.
— А если получатель не хочет платить?
— Тогда ему просто ничего не отдают.
— А если хорния живет в глухой деревушке, куда никто ничего не шлет?
— В деревнях сигнальных хорний часто берут в элоки старосты или зажиточные фермеры. Это тоже престижно и не так разорительно, как оплачивать проживание в Эвлоне для хорнии, участвующей в королевской церемонии.
По мере приближения к дворцу плотность движения падала. Телеги сворачивали на боковые улицы и разъезжались по переулкам. Луденса вывела кари на замковую площадь, оказавшуюся практически пустой. Только группа жеребят под присмотром хорнии играла неподалеку от крепостных ворот. Малыши то разбегались по площади, становясь на метки королевского табуна, то сбегались обратно к учительнице. Радостно вскрикнув, спутница Сергея направилась прямо к ним.
— Эквилаки, Кахедра! — закричала она присматривающей за жеребятами экве.
— Эквилаки, луни, — осторожно ответила хорния, склонив голову, — не имею чести быть с Вами знакомой.
— Ох, как обидно слышать такое, после того как две головы сезонов ели из одного стога, — укоризненно произнесла Луденса.
— Муриска?! Ты так изменилась! — изумилась учительница, недоверчиво оглядев свою старую знакомую. — Ты же ушла в земной табун… а теперь уже в королевском!
— Да, у меня оказался талант, я не зря тренировалась и медитировала, — кивнула она в ответ.
Жеребята, бросив игру, робко столпились вокруг. Не часто им доводилось видеть вблизи королевскую хорнию, заплетенную как луни да еще с кари на поводке. Луденса наклонилась вперед и провела носиком по головам нескольких малышей.
— Жеребята — единственное, чего мне теперь не хватает, — добавила она.
— Луни Муриска, Вы, правда, из королевского табуна? — застенчиво спросила маленькая хорния.
Взрослые весело рассмеялись: обращение «луни» в сочетании с прозвищем показалось им невероятно забавным.
— Да, малышка, правда, — заверила ее спутница Серого.
— А где Вы стоите?
— Мой номер — два прайда, голова и три. Сможешь найти?
«Я!» «Я найду!» «И я тоже!» — закричали наперебой жеребята и разбежались по площади в поисках нужных цифр. Эквы разговорились и, хихикая, стали вспоминать о совместных проделках: как запустили мурису в кабинет мастера учителя и как смешали сено с огненным листом и угощали всех, выдавая за перечную мяту. Жеребята расшумелись, отыскав на брусчатке нужный номер. «Когда я вырасту, я буду в королевском табуне!» — громко заявила маленькая хорния, встав на метку Луденсы. «И я!» «И я тоже!» — закричали остальные, причем, громче всех орали малыши-довнии. На самом высоком шпиле дворца сверкнула яркая вспышка изумрудного света, и он сменил свой цвет с зеленого на синий.
