– Да я ведь не отнимать… – растерялся Артем. – Я ведь прогонять-то вас не хочу… Я ведь…
– Прогонять!? Меня?! – визгливо крикнула старуха.
Артем отпрянул и попятился. Морщинистое лицо Ады Карповны с желтыми злыми глазами оказалось вдруг совсем близко.
– Ну, что ты, Ада, – вдруг сказал мягкий голос над самым ухом. Артем дрогнул и обернулся. Аделаида, улыбаясь, смотрела на него, и в ее золотистых глазах светились печаль и нежность. – Это ведь наш с тобой сосед теперь. Он не злой, правда. Он… почти как Петечка… добрый…
Девушка тронула Артема за локоть, склонилась над разложенными обоями.
– Вот эти красивые. И эти.
– Марко больно, – буркнула старуха, отпихивая Аделаиду в сторону, и, близоруко щурясь, с кряхтением нагнулась над обоями.
– Ну, выбери сама, – предложила девушка.
– Чегой-то? И ты чего здесь? Тебя звали?
– Ну, пусть он новые обои поклеит, Ада. Тебе жалко, что ли?
– Чегой-то? Мне мои нравятся.
Ада Карповна ткнула узловатым пальцем в стену, задумчиво поскребла ее желтым ногтем. Артем растерянно смотрел, как поверх нового слоя штукатурки проступают старые, недавно оборванные и вынесенные на помойку обои – засаленые, облезлые, с истершимся рисунком.
– Нет, не нравятся, – пробурчала старуха. – Старые они уже. Как и я, дура…
– Разве? – удивилась девушка. Потянулась к стене, погладила вспыхнувший под ее тонкими пальцами яркий рисунок с розовыми бутонами.
Сказала мягко:
– Ну… вот пусть он их переклеит. Ведь не жалко, правда?
Ада Карповна хмыкнула.
– Ада, ты думаешь, нам здесь тесно будет? У нас ведь у каждого своя комната, знаешь… А с соседями дружить надо, тем более, если люди хорошие…
– Вона как заговорила. Затворница, – пробурчала старуха. – Ну… пусть себе клеит, чего хочет, в своей комнате…
Отвернулась, сгорбившись, упрятав руки в отвисшие карманы, медленно зашаркала в тот угол, из которого появилась.
– Спасибо, Ада Карповна! – опомнившись, сказал ей в спину Артем. – Аделаида, и вам спасибо… Вы такая… Знаете, мне ваши стихи очень понравились. Правда. Вы мне что-нибудь еще почитать дадите?
Ада Карповна хмыкнула, обернулась. Буркнула:
– Ишь ты!
Аделаида улыбнулась, распрямилась, переспросила неуверенно:
– Правда?
И отпрянула от большого пегого кота, прыгнувшего ей прямо под ноги.
– Ой, Барсик! Подрос как!
– Барся! – обрадовалась Ада Карповна. Подошла, с кряхтеньем нагнулась. – Ишь, холеный! Как в молодости!
Две руки потянулись к коту – молодая, нежная, и старая, морщинистая, с узловатыми, дрожащими пальцами. Столкнулись, дрогнули одновременно.
