Лили, ее дочь, растянулась в шезлонге, стоявшем возле карточного стола, и читала «Таймс» трехдневной давности.
— Джин Коре вчера видел на улице Шарля Лебайе, — сказала она. Потерпев полное поражение в битве с лишним весом, Лили носила широкие, развевающиеся белые одеяния и просторные платья. На ее руках позвякивали оловянные браслеты местного производства. Тут она заметила, что рядом появился одиннадцатилетний Питер, ее ребенок от первого брака с нью-йоркским театральным критиком и законченным алкоголиком, и она не могла не подумать о том, что он унаследовал от отца эту ненавистную ей ирландскую черную меланхолию, но также — красоту и элегантность. Питер, в грязных светло-коричневых шортах и босиком, набивал рот вишнями с блюда с фруктами и не собирался снизойти до того, чтобы ответить на ее приветствие. «Он издевается надо мной, — подумала она, — за то, что я лишила его отца».
Миссис Пэт с трудом оторвалась от карт:
— Видела Лебайе? Комиссара?
— Да.
— Но он же, кажется, умер с неделю назад.
— Умер.
Карточная игра остановилась. Винсент и Левин вошли с балкона, чтобы лучше слышать, и все игроки повернулись к Лили.
— Коре сам видел, как его выносили в гробу, и потом присутствовал на его похоронах.
— Откуда ему знать, что это был Лебайе?
— Да он его всю жизнь знал. Говорит, что хотел подойти к нему на улице, но тот просто прошел мимо. Его в зомби превратили, так он говорит.
— А что такое зомби? — спросила Адель, оборачиваясь к Винсенту, который, будучи черным с Ямайки, должен был это знать.
— Это что-то вроде раба, — сказал Винсент. — Тут утверждают, что могут оживить мертвеца, забрав себе его дух, поэтому он потом делает все, что пожелает похититель духа.
— А на самом деле что это такое? — спросил Левин, нависая над карточным столом и нащупывая указательным пальцем яремную вену, чтобы проверить пульс.
— Не знаю. Думаю, они, вероятно, накачивают жертву наркотиками и делают вид, что хоронят ее…
— Коре клянется, что видел, как его предали земле, — заметила Лили.
— Он мог видеть, как земле предали гроб, моя милая, однако… — отозвался Винсент.
— Здесь действительно происходят некоторые весьма странные вещи, — вмешался епископ. Все обернулись к нему как к человеку, имеющему самый большой опыт общения с гаитянами, поскольку он сумел обратить некоторых в свою веру, а также способствовал развитию в стране современной живописи и литературы. Беленные известью стены его большой церкви были сплошь покрыты свеженаписанными картинами. С розовым лицом в форме дыни, он являл собой приятное зрелище, свидетельствующее о его полной некомпетентности в чем бы то ни было, но он не раз укрывал у себя революционеров и оставлял в дураках людей с оружием, которые их разыскивали.
