Но уже входила Сейлен, держа на подносе два кувшинчика, а следом ворвался и этот, как его... Орбен, что ли. Парень принес меч, и клянусь всеми богами, сколько их есть, если бы я должен был сейчас выбирать себе оружие, я бы выбрал эту прелесть. Я испытал чувство двойного, даже тройного удовольствия, недоступное большинству живущих - обновленная радость обладания, еще обостренная отчетливым осознанием того, что однажды это чувство уже было таким же свежим и полным, и счастливая уверенность в себе, в целостности себя. Я остался таким же, каким был до заклятия. Во всяком случае, мои вкусы и пристрастия не изменились.
- Я с трудом взял его в руки, ваше могущество, - задыхаясь, сказал Орбен. - Он опять несет в мир память о предвечных руинах Ралладора. Клинок дышит смертельным холодом, Повелитель, камни рукояти то и дело вспыхивают адским огнем, а серебряные кольца на сафьяне ножен горячи, как угли Айнала. Будьте осторожны, мой Повелитель.
- Ты распустил своих слуг, - сказала мама, не повышая голоса. Но лицо Орбена мгновенно посерело.
- Ваше высочество! - сказал он умоляюще. - Я исполнен преданности Повелителю Райдоку. Чем заслужил я ваш упрек?
- Упрекать тебя - право и обязанность моего сына, - безразлично сказала мама. - Но я удивлена, что рыцарь Короны, подобно смерду, не понимает, что Светлый Клинок не может принести вреда освободившему его от пут забвения.
Хотел бы я говорить так же гладко! Но видно, для этого нужно иметь отменную память и подходящее настроение.
- Принц Райдок заплатил за Ванаир кровью, пролитой в руинах Ралладора - королевской кровью Дианара! И уж тем более неуместно, даже дерзко - в праздничный день вспоминать о потерях, понесенных Доменом.
Орбен уже немного приободрился.
- Ваше высочество, прошу милости! Угли Айнала жгут сердца всех преданных Короне! Они призывают к отмщению, и я не вижу зла в напоминании об этом.
- О мести мы будем говорить завтра, - непреклонно сказала мама. Сегодня - праздник. Ты заслужишь мою милость, паж, если до удара гонга принц Райдок будет готов к церемонии.
И как же они взялись за меня, все вчетвером! Только руки мелькали перед моим лицом и ножницы зачем-то щелкали над ухом - то ли меня попутно подстригли, то ли надо было укоротить какие-то шнурочки на плечах. Я даже второй кувшинчик допить не успел.
Но гонг еще не прогудел, проводя очередную черту поперек времени, а я уже был одет. Правда, как-то странно - во все оттенки серого. Надо полагать, это для того, чтобы легко было выразить каким-нибудь символом вручение мне Цвета.
