Все еще размышляя об этом, а еще о том, почему его это вдруг взволновало, Малфой рассеянно раскланивался со знакомыми и даже умудрился перекинуться парой ничего не значащих фраз, пока не осознал, что ему стало душно на этом насквозь фальшивом мероприятии. Пусть он и не был олицетворением искренности, но сегодня…
Вытерпев приличествующее время, Люциус аппарировал. Но вовсе не домой к потрескивающему камину, уютному креслу и любимым тапкам, а на угрюмое кладбище. Но в этот поздний час, в ветер и моросящий дождь неуютно было бы везде — даже в городском парке.
Ноги уже сами привели его к нужному месту. Строгое надгробие черного мрамора с именем серебряными буквами: Северус Тобиас Снейп. Ничего неожиданного в этом скорбном… предмете не было. Во всяком случае, для Люциуса — он сам его выбрал и организовал установку, как душеприказчик. Удивляло, что в этот поздний час он оказался здесь не единственным волшебником.
Спиной к Малфою стоял некто, кутавшийся в мантию. Фигура казалась смутно знакомой. Достаточно было сделать два шага, чтобы узнать окончательно. Губы скривила усмешка, и сама собой вырвалась фраза:
— Весьма неожиданно увидеть здесь, в такой день, героя магического мира с… ромашками.
Как ни странно, но Гарри Поттер даже не смутился: положил букет у надгробия и ответил ровным голосом:
— Оставьте, мистер Малфой. Здесь я куда более к месту, чем там.
В другое время Люциусу не потребовалось бы дополнительных пояснений, но то ли из-за выпитого на приеме, то ли просто «навеяло», но он не сдержался от замечания:
— Весь магический мир полагает, что вы… недолюбливали друг друга.
— Всему волшебному миру пора бы отстать от меня со своими ожиданиями. Все гораздо запутаннее, чем кажется.
Острое чутье сразу же подсказало Малфою, что за этими словами, больше похожими на отговорку, скрывается нечто очень важное, но мужчина не подал вида, только обронил неопределенное:
— Вот как.
— Да, так, — сухо подтвердил Гарри, не сводя глаз с надгробия.
Подобная колючесть призывала не приставать с расспросами, но, вместе с тем, и притягивала Люциуса. Наверное, он слишком долго был «добропорядочным гражданином». Правда, Нарцисса сказала бы, что это в нем в очередной раз подняла голову неистребимая кобелиная сущность. Вот только дражайшая супруга, едва все стихло после победы, уехала в поместье во Франции, наотрез отказавшись возвращаться. Их брак давно существовал только на бумаге. А поскольку Малфои не разводятся, адюльтер стал почти традицией.
