Гарри чувствовал себя очень усталым, поэтому не сразу уловил суть вопроса и переспросил:
— Где?
— Для начала сегодня на улице.
— Ты появился, когда… — начал было Поттер, но Снейп тут же его оборвал, холодно заметив:
— Менее всего меня интересуют подробности твоих… интимных похождений, — «ложь», как-то уж очень ясно понял Гарри. — Что случилось между тобой и Дементорами? Насколько я знаю, до сегодняшнего дня они наводили на тебя ужас до обморока. А тут произошло какое-то странное… взаимодействие.
Северус, хоть и отличался красноречием, с трудом подобрал слова более-менее подходящие для описания увиденного. Уж слишком это было невероятным. И мелькнула шальная мысль: «Уж не наследие ли это силы Воландеморта взыграло в парне?» Тот тоже мог призывать Дементоров, только никто не видел, как он это делает. А если так, то не свидетельствует ли увиденное о том, что часть души Темного Лорда поглощает душу Поттера? Снейп невольно содрогнулся от собственных мыслей и, чтобы скрыть свои опасения, пристально уставился на Гарри.
Правда, Поттер ничуть не проникся суровостью этого взгляда — слишком устал, и объяснять что-либо сейчас чертовски не хотелось. Вся обстановка как-то не располагала к откровенности. Да и как объяснить то, что сам еще не до конца понял?
В конце концов, вымучился довольно банальный ответ:
— Нам просто удалось как-то договориться.
— Договориться? — Снейп смог в одно это слово вложить все возмущение ситуацией и одним мальчишкой, не способным связать двух слов, в частности. — Уж не знаю, насколько поверхностно твое знание истории магии и магических существ, но известно ли тебе, что лишь единицы способны наладить контакт с Дементорами. И при этом используют довольно сложный ритуал. Поэтому-то Дементоры и считались столь надежными охранниками Азкабана. А ты просто договорился! И при этом говорил на каком-то странном языке.
— Правда? — Гарри, слушавший эту тираду, уперев подбородок в сложенные на столе руки, даже чуть приподнял голову.
— Ты плохо слышишь, или мне повторить свои слова под веритасерумом? — процедил Северус, все еще пребывая в крайнем раздражении.
— Не нужно. Просто это, наверное, как с серпентарго. Я не замечаю, когда перехожу на него. Для себя самого я продолжаю говорить по-английски.
— Вот как? — кажется, только любознательность могла победить профессорскую язвительность. — И, тем не менее, ты говорил на каком-то незнакомом языке.
— Хм. Я не знал. Просто почему-то в этот раз страха не было, и я смог их услышать. Смог уговорить их уйти и не выдавать меня. Нас.
