— Кто там? — раздался голос в динамике.
Он звучал жалко. Еще бы, в три часа ночи!
— Это Ян, — почти выдохнул я. — К тебе можно?
— Что-нибудь случилось?
Теперь в голосе слышались неприятные нотки. Это было отчаяние Алекс.
Щелкнул замок в подъезде. Наверху дверь была уже открыта. Там стояла Алекс, беспомощная и усталая. Голубой халат висел на ней, как на вешалке. Короткие светлые волосы торчали в разные стороны. Щеки помялись, губы припухли, как у разбуженного ребенка. Мне тут же захотелось заняться с ней сексом. Я упал в ее объятья и крепко прижал ее к себе.
— Что случилось, Ян? — испуганно спросила она.
Я закрыл ей рот поцелуем, потом добрался до ее бедер, откинув махровый халат. Она не сопротивлялась, лишь тихо стонала. А может, вздыхала? Я не знал, хотела ли она того же, что и я, но был уверен, что ради меня она готова и на это.
Мы споткнулись о пустые картонные коробки в холодной спальне. Алекс помогла мне расстелить постель и упала на спину, словно пловчиха, стряхивая с себя халат. Пока мои руки стягивали с нее майку, я вдыхал тепло ее кожи, обнажавшейся миллиметр за миллиметром. Взяв ее за пальцы, я положил ее ладони на свои бедра и задал направление, в котором они должны двигаться. Через несколько секунд я уже лежал на ней голый, проталкиваясь между ее согнутых ног и обнимая их своими бедрами. «Алекс, Ян, Алекс, Ян…» — повторяли мы в одном умоляющем тоне.
Далее во мне словно волной поднялось все то, что я пережил за последние несколько часов. Все, что еще жило в моем теле, казалось, сконцентрировалось в одном месте, как упакованный груз, чтобы вырваться наружу. Прежде всего воспоминания о Делии. Смогу ли я когда-нибудь расстаться с этой женщиной? Как долго она еще будет преследовать меня? Я взглянул в глаза Алекс, полные желания, и закрыл свои. И снова я увидел красную куртку и бар Боба. Я никогда не смогу раз и навсегда запереть эту дверь.
Алекс дошла до высшей точки блаженства и начала успокаиваться, пока я подсчитывал наши с ней совместные стоны. Один. Второй. (Снова перед глазами поплыли красные круги, а потом все потемнело.) Третий. Четвертый. (Тут я опять зажмурил глаза, а затем открыл их.) Пятый. Освобождение. Опустошение. Мое страдание вырвалось наружу, его больше нет во мне. Мои локти подогнулись, и я стал опускаться на постель. Алекс подхватила меня. Я спрятал голову между ее грудями. Она гладила мне лицо.
— Почему ты плачешь, Ян? — спросила она.
— Я голоден, — услышал я собственный голос, прежде чем провалиться в сон.
