– Ты вчера, наверное, умной пиццы переел, – сказал Жора.
– По крайней мере, не той стряпни, которую Антон нам вчера приготовил. Я Дану звонил, чтобы он захватил мои конспекты из общаги, так вот, его дружок сидит сейчас в предсмертном состоянии в сортире и страдает.
– Но я же не сижу в сортире, – ответил Стасу Антон, понимающий, что этот камень был брошен в его огород. Самочувствие у Антона действительно было хорошим, лишь лёгкая изжога немножко доставала.
– Очень хорошо, только листочки из конспекта больше никому не раздавай, пригодятся, – иронизировал Стас.
– Да ну тебя, пиши-читай, – ответил Антон Стасу, и, отвернувшись от него, уткнулся в конспект.
– Послушай, а что с тобой вчера случилось? – как-то по-доброму поинтересовался Жора. Он укладывался головой на заранее приготовленную сумку, положенную на парту, для отхода в лёгкий студенческий сон.
– Я и сам не знаю, вроде делал всё, как всегда. Те же компоненты. Почистил, порезал, на глаз посолил, поперчил и сварил. Что, и вправду было так плохо?
– Да не то слово, плохо. Не можешь на глаз, так делай по количеству, как в рецептуре, весы купи.
– Какие весы? Я на глаз готовлю с момента поступления, да и раньше всё так же делал, – довольно громко ответил Антон.
– Молодой человек, вам что, не интересно? – прозвучало со стороны кафедры.
Антон не заметил или скорее сделал вид, что не заметил, что обращение было направлено в его сторону. Замечания такого рода, произнесенные кем-либо из преподавателей, чаще всего уходили в пустоту аудитории, даже если и были направлены кому-то конкретно, после чего все баламуты успокаивались хотя бы на определённое время. Но в данном случае это был не простой преподаватель, а женщина с характером львицы и обострённым чувством собственного достоинства. Алина Фёдоровна не допускала безалаберного отношения к её лекциям, а значит, к себе лично. Любой студент, побывавший в её лапах, испытал всю силу её твёрдого характера и воли. Она использовала любые жёсткие меры по отношению к нарушителям.
– Молодой человек я к Вам обращаюсь, Ваша фамилия, кажется…
– Кажется, Титов, – исподтишка прозвучало где-то сзади.
– Титов, очень интересно, – она посмотрела на него гордо и злобно, – может, Вы встанете, наконец.
Антон понимая, что выкрутиться у него не получится, отводя глаза от преподавателя, медленно поднялся.
– Вам, Титов, что, не интересно? – продолжила она экзекуцию.
– Мне что? – тихо произнёс он.
– Вам что? Вам два за лекцию. А меня интересует Ваше отношение к тому, что я говорю. Для чего и для кого я это делаю?
