Жар хлынул к щекам Прю. Подумать только, ведь она сама, по сути, дала ему разрешение говорить с ней в таком дерзком тоне.
— Вы слишком многое себе позволяете.
Конечно, он был совершенно прав, но Прю не собиралась это признавать — особенно сейчас, когда он двигался к ней, словно кот, пытающийся поймать птичку.
— У меня есть множество недостатков. — Он сделал еще шаг. И оказался в нескольких дюймах от нее. Прю понимала, что следовало отступить — все ее инстинкты требовали именно этого, — но тронуться с места означало бы показать страх, а этого нельзя было допустить. Прю не боялась, что он ее поцелует, она боялась, что он этого не сделает. Он не решился в ту памятную ночь, когда ей так этого хотелось, — неужели и на этот раз надежды будут обмануты?
И не ошибка ли — ждать поцелуя от человека, готового дарить их кому угодно?
— У меня есть множество недостатков, — повторил Шапель, слегка коснувшись ее щеки пальцами, отчего по коже пробежала дрожь, — однако лживость не принадлежит к их числу. Я не целовал вашу горничную.
— Потому, что мое появление вас остановило.
— Верно.
Что ж, он ведь сам сказал, что лживость не относилась к числу его пороков.
— Я не целовал женщину уже очень, очень долго. И готов был поцеловать эту девицу лишь потому, что вы отказали мне.
Прю встретила его взгляд с самым высокомерным видом, на какой только было способно ее охваченное трепетом существо.
— Вот как? Значит, это было моим наказанием за отказ?
Неужели он думал, что она не хотела поцелуя? Рядом с ним Прю чувствовала себя единственной женщиной в мире, она мечтала о его поцелуях. И вместе с тем хотела влепить ему пощечину за эти слова.
— Не вашим наказанием. — Его сильные пальцы скользнули по шее Прю. Заметил ли он, как участился ее пульс? — Моим.
— Вашим?
Его рука на ее затылке была теплой и мягкой.
— Я лишил себя наслаждения близости с вами, и это причинило мне больше боли, чем вы способны представить.
Прю не знала, что ответить. Они знали друг друга всего несколько дней, а она уже таяла от его признаний, томилась по его прикосновениям. Это безумие — отчаяние умирающей женщины…
Что ж, в таком случае она пойдет на бесстыдство, какое может себе позволить только умирающая женщина.
После некоторого колебания Прю подняла взгляд на Шапеля, давая ему возможность разглядеть в ее глазах и волнение, и затаенное желание.
— Мне бы не хотелось причинять вам дальнейшие неудобства.
Медового цвета глаза на один короткий миг сделались шире, после чего он опустил голову. Прю зажмурилась и с бьющимся сердцем ждала.
