Чаша Крови? Неужели Молино показалось, будто он спрашивал его о Чаше Крови?
— Нет, я имею в виду Святой Грааль. Маркусу удалось его отыскать?
Молино скрестил ноги. Движение явно причиняло ему боль, еще раз напомнив Шапелю о возрасте друга. Священник выглядел пожилым и очень усталым.
— Нет, мой друг. Боюсь, что нет.
Шапель сжал полотенце в руках с такой силой, что вода потекла по пальцам.
— Она уже знает?
Если это вообще было возможно, Молино постарел у него на глазах еще на несколько лет.
— Скорее всего нет.
Шапель отвернулся. Бедная, бедная Прю. Что же теперь делать?
— Я сам скажу ей. — Решение было принято мгновенно, каким бы неприятным оно ему ни казалось. — У Маркуса просто не хватит на это духа.
Маркус так отчаянно хотел, чтобы Грааль достался Прю, что даже дерзнул бросить вызов самому Шапелю. Без сомнения, юноша скорее предпочел бы умереть, чем сказать о неудаче.
— Это очень великодушно с твоей стороны.
У Шапеля вырвался горький смешок:
— Да, очень.
— Ты же спас ей жизнь, разве не так?
Шапель бросил на священника беглый взгляд через плечо:
— Да, но ради чего? Чтобы отсрочить неизбежную смерть?
Молино улыбнулся:
— Возможно, ей уготована совсем иная судьба. Бог дал тебе возможность избавить ее от гибели, как он когда-то избавил тебя.
Шапель покачал в ответ головой. Неужели взрослый человек может быть настолько наивным?
— Бог не избавил меня от гибели, Франсис.
— Как ты можешь говорить такое? Ты же жив!
— Я жив лишь потому, что отправился в бордель, чтобы насытиться кровью продажных женщин. Я жив лишь потому, что у меня хватило сил находиться несколько минут на солнце. — Он швырнул полотенце через всю комнату и повернулся лицом к старинному другу. — Я жив лишь потому, что не могу позволить ему забрать к себе Прю, прежде чем этого не сделаю я сам. Поэтому-то я и жив.
Молино побледнел:
— Но ты не убил ни одну из этих женщин?
— Конечно, нет, — проворчал Шапель.
На лице священника отразилось явное облегчение.
— Хорошо. В таком случае незачем себя терзать. Если бы ты не сделал этого, то вряд ли смог бы помочь мисс Райленд.
Шапель не решился возразить, что скорее всего именно эти падшие женщины избавили Прю от его непомерного аппетита. И он не сказал Молино, что с радостью убил бы хоть два десятка человек — мужчин или женщин, все равно, — если это означало для Прю возможность прожить полноценную жизнь. О черт, он даже изменил бы ее, если бы это не навлекло вечное проклятие на ее душу.
Но несмотря на все это, Шапель не решался ее изменить, потому что понимал — он сделает это не ради нее, но ради самого себя.
