Наблюдать за погрузкой вскоре надоело, и Ннаонна отправилась на остров, побродить по тверди. Клочок суши был совсем невелик, девушка вскоре возвратилась, она рассказала, что посреди острова торчит скала, из которой струится пресная вода. Скалу было видно и с «Тумана», только ключ оказался по другую сторону. Пока шла погрузка, юнга пошел за водой. Ему приходилось подолгу ждать, покуда наполнится бурдюк, потом он нес воду на «Туман» и выливал воду в бочонок, потом снова шел к скале. Когда стемнело, зажгли факелы, а на берегу развели костер из разломанных ящиков, погрузка продолжалась при свете пламени.
На другой день суда были готовы к отплытию, а юнга заполнил пресной водой все бочонки на «Тумане».
Пока моряки шумно прощались, Никлис заметил:
— А ведь врут, пожалуй, сказки-то.
— Ты о чем? — полюбопытствовала Ннаонна.
— О том, твоя великая милость, что, слышь-ка, не мог Гангмар эти камни здесь насыпать в море. Потому что вода-то пресная — откуда? Она из глубин должна выступать, стало быть, этот островок — он Гилфингом сотворен изначально, не Гангмаром сюда брошен. О как!
— А может, этот остров здесь был от Сотворения, а другие камни Гангмар притащил? Что, съел? — Ннаонна с торжеством поглядела на бывшего разбойника. — Это называется критическое мышление, правда, Ингви?
— Молодец, запомнила. Но мне интересно, что будет теперь. Пора идти к устью реки, откуда мы начали плавание. Пришел волнующий момент — Вереху придется исполнять условия нашей сделки. И он выглядит не очень-то веселым. Как будто не провернул выгодную операцию. Между тем, вино по самым скромным прикидкам на континенте будет стоить раз в двадцать больше орочьих поковок.
Ннаонна тут же уставилась на шкипера, который искоса посматривал на пассажиров. Тот, заметив обращенный в его сторону взгляд, быстро отвел глаза.
ГЛАВА 5 Ванет, столица и дальше к востоку
Вести, одна удивительней другой, бродили по империи, множились, распадались на части, на версии и ответвления, которые затем начинали жить независимо друг от друга, ползли от трактира к трактиру, от погоста к погосту, искажались до неузнаваемости, снова встречались, описав извилистые траектории — и не узнавали друг друга. Сливались вновь, пожирали друг друга, либо обменивались некоторыми подробностями, либо расставались невредимыми… Сплетни и тревожные слухи будто жили собственной жизнью, одновременно похожей и не похожей на человеческую. Нынешнее лето в империи выдалось неблагоприятным для людей, зато изобильным слухами. В этом году выгодней оказалось быть вздорной небылицей, чем человеком, ибо люди гибли во множестве, а небылицы плодились и благоденствовали.
