— Но, право же, доктор, я от вас никаких газет не прятала, — оправдывалась бедная Гарго таким горестным голосом, что Попфу стало стыдно за свою грубость. Он постарался взять себя в руки.
— Ради бога, госпожа Гарго, — обратился он к вдове уже совсем другим тоном, — вы только не принимайте на свой счет мои вопли!
— Да что вы, доктор! — смущенно замахала руками бедная женщина, вытерла слезы и даже попыталась улыбнуться. — Но я действительно не знаю, где газеты.
— А мы не маленькие. А мы поищем, — произнес Попф самым веселым тоном, на который был способен в настоящую минуту. — Бывали до болезни случаи, когда мне удавалось находить в этом доме даже журналы…
Когда Береника вернулась из города, она застала своего мужа полулежащим на постели и погруженным в чтение. Куча газет валялась возле него на полу, и почти с каждой страницы на нее смотрел Томазо Магараф, заснятый в разных ракурсах, в разных местах, в разных положениях: Томазо Магараф в зале судебного заседания и Томазо Магараф у себя дома, Томазо Магараф во время утреннего туалета, Томазо Магараф обедает, Томазо Магараф на улице и Томазо Магараф, беседующий в кулуарах со своим адвокатом, Томазо Магараф, пожимающий кому-то руку, Томазо Магараф веселый и Томазо Магараф в явно дурном настроении, пишущий Томазо Магараф, зевающий Томазо Магараф, читающий Томазо Магараф, Томазо Магараф, покупающий газету, в которой всю страницу занимает портрет самого Томазо Магарафа…
Солнце уже коснулось горизонта. В комнате царил вечерний полумрак. Он густел с каждой минутой, но Попф был так увлечен чтением, что даже не догадался попросить вдову Гарго зажечь электричество. А та тихонько сидела на краешке стула у окна, напуганная результатами единственного случая, когда она позволила себе что-то предпринять, не посоветовавшись с госпожой Береникой. Теперь она зареклась действовать без прямого приказания молодой хозяйки дома. Даже зажигать электричество. Кто его знает? Может быть, как раз лучше будет, если совсем стемнеет и бедный доктор перестанет читать.
Береника вошла, и сквозь раскрытую дверь в комнату хлынули потоки розового закатного огня, который уже, однако, не в силах был побороть сумерки. Поэтому она первым делом зажгла электричество. Убедившись, что ей так и не удалось уберечь мужа от роковых газетных листов, она бросила укоризненный взгляд на обескураженную вдову и пытливый, полный тревоги взгляд на мужа. Но Попф, к величайшему ее счастью, весело улыбнулся, приветливо помахал ей рукой и очень спокойно сказал:
