Так как поезд уходил только утром, Томазо пришлось воспользоваться гостеприимством скрипача. Они просидели почти до самого рассвета, и скрипач все время играл для него самые любимые его вещи: и Крейслера, и Паганини, и Чайковского, и Бетховена, и Сарасате. И можно смело сказать, что ни один из самых богатых обитателей отеля «Палас» никогда в жизни не слыхал такого замечательного концерта, как тот, который был дан той ночью для одного Томазо Магарафа.
Утром, когда поезд уже тронулся в путь и медленно набирал скорость, Магараф вдруг вспомнил, что он не знает фамилии своего нового друга.
— Послушайте-ка, старина, — высунулся он из окна вагона к шедшему рядом скрипачу, — а ведь я не знаю, как вас зовут.
— Меня зовут Попф, сударь, Филиппо Попф, — ответил тот, ускоряя шаг, чтобы не отстать от вагона.
— Попф?! — поразился Магараф. — Вам не известен, случайно, доктор Стифен Попф из Бакбука?
— Это мой брат! — прокричал ему вслед скрипач, все больше отставая от поезда.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, в которой рассказывается о том, как обдуманно действовал Падреле-младший
Последней станцией перед Бакбуком была Тубероза. Поезд, следовавший из Города Больших Жаб, прибыл в Туберозу вечером, в шесть часов тринадцать минут. Солнце еще озаряло городок, который, несмотря на свое поэтическое и благовонное наименование, выглядел далеко не поэтично и был насыщен миазмами скотобойни и трех небольших, но необыкновенно пахучих кожевенных заводов. Нам нет смысла подробней останавливаться на этом ничтожном географическом пункте, который появляется в нашем повествовании с тем, чтобы промелькнуть и потом больше ни разу не упоминаться, и поэтому нам важны не детали панорамы этого неказистого городка.
В любом небольшом городе приезжему, прибывшему в светлое время суток, трудно остаться незаметным. А если приезжий, к тому же, обладает бросающимися в глаза особыми приметами, то нет той силы, которая могла бы защитить его от жадного любопытства скучающих обывателей. За ним будут ходить толпы ребятишек. Их отцы, матери, дедушки и бабушки, старшие братья и сестры будут бесцеремонно высовываться из окон, из дверей, из ворот, будут выбегать на улицу, чтобы вдосталь насладиться редким зрелищем.
Падреле-младший, три с лишним десятка лет пронесший на своих плечах горькое бремя редчайшего уродства, не мог не понимать, что его появление в Бакбуке днем вызовет сенсацию, нестерпимо унизительную и, что самое главное, могущую серьезно повлиять на исход задуманного им дела. Поэтому он пошел на то, чтобы стать предметом оскорбительного любопытства в городе Тубероза, в котором он собирался задержаться только до поздних вечерних сумерек.
