), для объявления ему царского повеления и для получения от него пяти человек беглых, из числа семнадцати, о которых было упомянуто в письме к Аттиле. Мы вступили с ним в переговоры и объявили ему, чтоб он выдал гуннам пятерых перебежчиков. Агинфей выдал нам беглых, обратившись к ним с ласковыми словами. На следующий день мы вышли из Наисса в направлении к реке Дунай. Мы вступили в местность, осененную деревьями, где река образовала много излучин. Здесь, на рассвете, когда мы думали, что идем к западу, представилось глазам нашим восходящее солнце. Многие из наших спутников, не знавшие положения места, вскрикнули от удивления, — как будто бы солнце шло против обыкновенного течения своего и представляло явление, противное естественному! Но по причине неровности места та часть дороги обращена была к востоку. Пройдя это трудное место, мы вышли на равнину, которая была болотиста. Здесь перевозчики из варваров приняли нас на лодки, которые выдалбливаются ими из срубленного леса. Они перевезли нас через реку. Эти челноки не для нас были приготовлены. На них были перевезены попавшиеся нам на дороге множество варваров, потому что Аттила хотел переехать в римскую землю, как будто бы для того, чтоб охотиться. В самом же деле его намерения были враждебными, под тем предлогом, что не все беглецы были ему выданы. Переправившись через Дунай, мы ехали вместе с варварами около семидесяти стадиев и были принуждены остановиться на равнине, пока Эдикон и его товарищи не донесли Аттиле о нашем прибытии. Вместе с нами остановились и препровождавшие нас варвары. Поздно вечером, как мы стали ужинать, услышали топот скачущих в нашу сторону коней. Два скифа подъехали к нам и объявили приказ ехать к Аттиле. Мы просили их поужинать с нами. Они сошли с коней и ели с нами с удовольствием. На другой день они были нашими проводниками. К девяти часам дня мы прибыли к шатрам Аттилы: их было у него много. Мы хотели разбить свои шатры на одном холме; но попавшиеся нам навстречу варвары запретили это делать, говоря, что шатер Аттилы стоит на низменном месте. Мы остановились там, где нам было указано скифами…» (Затем было получено сообщение от Аттилы, который знал о характере посольства; в сообщении было сказано, что, если посланникам больше нечего ему сообщить, он их не примет, и они с неохотой стали готовиться к отъезду). «Уже мы вьючили скотину и хотели, по необходимости, пуститься в путь ночью, как пришли к нам некоторые скифы с объявлением, что Аттила приказывает нам остановиться по причине ночного времени. К тому же месту пришли другие скифы с присланными к нам Аттилою речными рыбами и быком. Поужинав, мы легли спать. Когда рассвело, мы еще надеялись, что получим от варвара какой-нибудь кроткий и снисходительный отзыв, но он прислал опять тех же людей с приказом удалиться, если мы не можем сказать ничего другого, кроме того, что ему было уже известно. Не дав на то никакого ответа, мы готовились к отъезду; между тем Вигила спорил с нами, утверждая, что нам надлежало объявить, что у нас было что еще сказать Аттиле. Видя Максимина в большом унынии, я взял с собою Рустикия, который знал скифский язык, и вместе с ним пошел к Скотте. Рустикий приехал в Скифию вместе с нами. Он не был причислен к нашему посольству, но имел какое-то дело с Констанцием, который был родом из Италии и который Аэцием, полководцем западных римлян, прислан был к Аттиле в письмоводители. Я и пошел с ним к Скотте, потому что Онигисий был тогда в отсутствии. Приветствовав Скотту через Рустикия, которого я употребил вместо переводчика, я объявил ему, что он получит много подарков от Максимина, если доставит ему средство представиться Аттиле; что посольство Максимина будет полезно не только римлянам и гуннам, но и самому Онигисию, ибо император желает, чтоб Онигисий был отправлен к нему посланником для разрешения возникших между римлянами и гуннами споров и что, по приезде в Константинополь, он получит богатейшие подарки. Я говорил притом Скотте, что в отсутствие Онигисия он должен оказать свое содействие нам, или, лучше сказать, брату своему, в таком добром деле; что, как мне было известно по слухам, Аттила слушается и его советов, но что я не мог полагаться на одни слухи, если и на опыте не узнаю, какую силу имеет он при своем государе. Скотта сел на коня, поскакал к шатру Аттилы. Я возвратился к Максимину, который вместе с Вигилою был в крайнем беспокойстве и унынии, и пересказал ему разговор мой со Скоттою и полученный от него ответ. Я советовал Максимину приготовить подарки для представления их варвару и подумать о том, что нужно будет ему говорить. Услышав это, Максимин и Вигила, лежавшие на траве, вскочили на ноги, похвалили мой поступок и отозвали своих людей, которые пустились уже было в путь с вьючными животными. Максимин и Вигила рассуждали между собою о том, как приветствовать Аттилу и как поднести ему подарки от себя и от царя. В то самое время, когда они о том заботились, Аттила призвал нас к себе через Скотту. Мы вошли в его шатер, охраняемый многочисленною толпою варваров. Аттила сидел на деревянной скамье. Мы стали несколько поодаль, а Максимин, подойдя к варвару, приветствовал его. Он вручил ему царские грамоты и сказал, что царь желает здоровья ему и всем его домашним».
