В этот момент появился караульный и уставился на странных гостей с изумлением. Судя по встрепанному виду, парень попросту дрых в укромном местечке. Да уж… видать, знает, что наместник мягок с прислугой, и вообразил, что может безнаказанно предаваться безделью! Не ошибиться бы тебе, парень! Стража — все-таки не повара.
Вместе с Максимом Приск стащил пленника со стены. Во внутреннем перистиле их встретил Плиний. Вслед за наместником примчались еще караульные, а чуть позже — и центурион. Приск сдал пойманного караулу. Авл, впрочем, больше не сопротивлялся. Напротив, хромал так, что казалось, и идти не может, и на вид сделался — сама кротость.
— В чем дело, трибун? Мне сказали, ты гоняешься по всему дворцу за моим человеком… — выдохнул запыхавшийся Плиний, он едва не запутался в складках тоги с багряной каймой, так поспешал во двор, дабы навести порядок.
— В карцер его! — приказал Приск.
— Ты здесь не распоряжаешься, трибун! — напомнил Плиний строго, властность вновь прорвалась в голосе, но быстро иссякла. — Я — наместник, и мне судить, как поступить с этим человеком.
— Этот человек — Авл Эмпроний, который обвиняется в убийстве римского гражданина, дезертирстве и предательстве. Разве этого мало для ареста? — прозвучал не менее строго вопрос военного трибуна.
Плиний кашлянул, искоса глянул на Авла:
— Кто его обвиняет?
— Я! — еще наддал ярости Приск. — И дополнительно — обвиняю в попытке сегодня утром убить меня.
— Да… в тюрьму… строго смотреть… разберемся… — кивнул Плиний центуриону из своей охраны.
— Наместник! — воскликнул Авл жалобно. — Этот человек обознался и принял меня за другого… Как я могу быть тем, о ком говорят такие ужасы? Как? Я всего лишь торговец, а не военный.
— Татуировка на плече… — подсказал Приск державшему Авла караульному. — У легионера должен быть знак легиона, в котором он прежде служил… Вернее, служил Марк Монтан, а этот — лишь выдавал себя за легионера и украл его имя.
— Ну если он прислуживал ликсе, то мог знак легиона себе поставить, — заметил центурион охраны, явно вставший на сторону Авла.
Караульный, повинуясь знаку наместника, задрал на пленнике рукав туники. На плече белел старый ожог.
— Вот и доказательство. Достойный ветеран не будет уничтожать знаки своей службы… — Однако обвинитель и сам понимал: такое суждение весьма зыбко. И с каждым мгновением Плиний все меньше верит ему, Приску, и все больше — замечательному, преданному переводчику Авлу Сканию.
