Завещание императора | страница 85



Однако Максим оказался достаточно умен, чтобы не приставать к самоуверенному лекарю с расспросами, а подарив пацаненку медный асс, мигом вызнал, что Приск не ошибся, этим утром в самом деле приходил к Марину раненый, а именно — переводчик наместника Авл Сканий жаловался, что нечаянно напоролся на острие, когда налаживал острогу, собираясь ближе к вечеру на озеро за рыбой.

Теперь Авл о рыбной ловле, разумеется, не помышлял, а получив помощь, уковылял в свою комнатку отлеживаться, а лекарь после перевязки приготовил ему мазь и питье от лихорадки.

Обо всем этом Максим доложил после завтрака.

— Надобно навестить беднягу, узнать, как его здоровье, — с фальшивым сочувствием вздохнул Приск.

— Сообщим наместнику? — предложил юный Декстр.

— Нет-нет, сначала поглядим, кто же так жаждет моей смерти, — усмехнулся военный трибун.

Приск так и не исключил до конца версию, что его смерти жаждет именно Плиний. В этом случае наместник должен узнать о случившемся последним.

* * *

Человек лежал, неловко свесив одну ногу с кровати. Вторая, перевязанная, покоилась на старой подушке. Раненый медленными глотками пил горячее вино с пряностями и лениво перебрасывался фразами с пухлой зрелой красоткой в заляпанной чем-то жирным тунике — она только что принесла ему с кухни кувшин и чашу и теперь немилосердно кокетничала. Рабыне было уже за тридцать, то есть возраст далеко не юный, но выглядела кухарка аппетитно — золотокожая, с водопадом мелко вьющихся черных волос и черными живыми, похожими на спелые оливки глазами. После рождения третьего ребенка она получила от хозяина вольную и теперь спешно подыскивала супруга, но с одним условием: кандидат должен быть свободным.

— Беда-то какая, — вздыхала кухарка. — Калидрома на днях забирают от нас — повезут то ли в Рим, то ли в Антиохию. Бедный-бедный, куда же его? За что? И кто же теперь готовить будет? Искуснее него в украшательстве блюд никого в провинции нет. А что за пирожные с черным изюмом у него выходили — объедение! Больше нам такие не пробовать!

— Жаль парня, Сира, — проговорил раненый, прихлебывая вино. Но сочувствия в его голосе не слышалось. Он явно раздумывал о чем-то своем.

— Плакал с утра, сердечный…

— И вчера ревел — я видел. Надобно его проведать.

Раненый поднялся и в сопровождении Сиры зашагал вон из комнаты.

— Так всегда бывает, — рассуждал он по дороге, — только жизнь наладится, как явится какой-нибудь выскочка из столицы и все разрушит.