— Мой второй сын беловолос.
— Ты и его хочешь пристроить в мою свиту?! — с притворным ужасом воскликнул Приск.
— Двухлетнего-то? — Оба рассмеялись.
— Так ты возьмешь Марка к себе? Не хочу, чтобы мальчик начинал службу простым легионером — он образован, умен, вполне может сопровождать военного трибуна в качестве секретаря или адъютанта[15], а потом перейти в штаб легата.
— Так он не научится воевать.
— Уверена, рядом с тобой он постигнет любую науку.
— Ты умеешь убеждать. И побеждать…
— К сожалению, не всегда… — Мевия грустно улыбнулась.
— Хорошо. Но учти — мальчишке никаких поблажек. Наоборот — буду требовать с него вдвое.
— Втрое… — Мевия обернулась к колонне. — Траяна повсюду на барельефах сделали выше других ростом.
И подле него Адриан… Это что-то да значит? — Она многозначительно умолкла.
— Получил ли скульптур нарочно такое указание? — уточнил Приск. — Думаю, получил. Поскольку по своей воле Аполлодор не стал бы изображать Адриана вообще. Они друг друга терпеть не могут.
— Ты поедешь к нему в Сирию?
— К Адриану?
— Конечно, к Адриану! Скульптор Аполлодор все еще здесь, в Риме!
— Сейчас — вряд ли. Если я и должен отправиться — то вместе с императором. Кстати, Плиний звал меня к себе. Видимо, заскучал в своей Вифинии. Служба наместника однообразна и утомительна — укрощать воров и варваров. И не поймешь — что хуже и кто опаснее.
— И что ты там должен делать — у Плиния? Воевать там не с кем. Ну разве что слушать, как он читает по вечерам свои сочинения юной супруге и домашним паразитам.
— Он поймал какого-то беглого раба по имени Калидром. Пишет, что это бывший пекарь бывшего наместника Мезии Лаберия Максима. Якобы этот Калидром ездил с какой-то миссией к парфянскому царю Пакору. Плиний просит приехать и опознать пойманного — даже обещает оплатить расходы на дорогу.
— Смешной! — фыркнула Мевия. — Как будто ты должен знать в лицо всех бывших рабов бывшего наместника.
Приск покачал головой:
— Самое смешное — что как раз этого раба я знаю в лицо. Не знаю другого: почему я должен ради этого тащиться в Вифинию? Пусть Плиний закует этого типа и пришлет в Рим. Здесь и установим сходство.
— Ты ему так и написал?
— Нет.
— Почему?
— Я сначала хотел переговорить с твоим мужем. Если этот Калидром в самом деле много лет торчал при дворе Пакора, то Декстра как центуриона фрументариев[16] очень-очень должны заинтересовать сообщения беглого пекаря, учитывая предстоящую кампанию. Посему я не ответил Плинию сразу. Боюсь, Плиний уже строчит мне новое письмо. Он, если не получает ответ на свои послания, — снаряжает за свой счет гонца и отправляет в путь, полагая, что императорские почтари не справились с перевозкой его драгоценных писем.
