В Антиохию император вступил в седьмой день до ид января 867 года от основания Рима[81].
В полдень в большом таблинии своего дворца Адриан докладывал императору — четко и сухо — о сделанных приготовлениях, о том, что к войне готовы легионы: Четвертый Скифский, Шестой Феррата, Третий Галльский, все три из Сирии, Десятый Фретензис из Иудеи, Третий легион Киренаика из Бостры, а также Двенадцатый Фульмината и Шестнадцатый Флавия Фирма из Каппадокии.
Кроме того прибыли отдельные солдаты и целые вексилляции легионеров и ауксилариев из гарнизонов в Египте, Палестине и Сирии. Так, из Египта явились ауксиларии под командованием Валерия Лоллиана, командира Первой когорты Апаменориум. Присоединились к армии и сформированные из бывших солдат Набатейского царства смешанные когорты — в том числе Третья Ульпиева милиарная конная когорта петрийских лучников.
Первая конная когорта ретов, которая воевала в Дакии и только перед Парфянской войной была переведена на Восток, также разместилась в общем лагере.
Сам же Траян ожидал еще дополнительно вексилляции из ветеранов дакийских войн, прежде всего из Паннонии. Но они должны были прибыть не в Антиохию, а в Саталу, уже после того, как основные силы Траяна двинутся в Армению.
* * *
Между докладом и пиром Адриан успел переговорить с Афранием Декстром. К слову — рассказ центуриона фрументариев ничем Адриана не удивил: ведь наместник уже получил ответ на загадку, и от Афрания он ждал не открытий, а подтверждений тому, что выкрикивал, умирая под пытками, глупый Каллист.
Известие о том, что Амаст сумел захватить в плен сынишку Приска, Адриана удивило. Не сам факт, что сумел — таинственный Амаст виделся наместнику человеком весьма ловким, а то, что Амаст, похоже, ничего не сказал про похищение ребенка плененному трибуну, хотя такая угроза могла развязать язык Приску куда действеннее раскаленного железа. Выходило: либо малыша у боксера в руках не было, либо… Адриан велел Декстру про похищение ребенка молчать «до выяснения всех подробностей и обстоятельств».
В свою очередь Адриан вкратце пересказал фрументарию то, что удалось выяснить здесь, в Антиохии. Многие подробности наместник опустил. И не сказал, разумеется, что уничтожил пергамент с завещанием. Теперь такое откровение выглядело более чем неуместно. Эта тайна должна остаться тайной троих. Во всяком случае — пока.
Декстр известию о парфянском заговоре не удивился, лишь сказал:
— Вот оно, недостающее звено…
