* * *
Поселок Таежный, февраль 2008 г.
Челюсть ломило, не переставая; анальгетики не помогли. Он повернулся было на бок, но едва сдержал крик: словно тысячи раскаленных игл пронзили больное место. Он замер, пока боль не утихла.
Его подручный – помощник вновь избранного депутата Государственной Думы России – лишь громко посапывал на соседней койке. «Да, здесь тебе не гостиничные апартаменты», – вдруг вскинулась слепая обида. Бывший Дом колхозника, единственное пристанище для командированных всех рангов, кичливо звался «Пансионат Победа». Клоповник! Для тупарей. И он – среди них.
А до Москвы, до дома родного 1000 километров. Тоска его грызла не переставая.
– Вдруг там трещина? – украдкой всхлипнул он. – Да и зуб раскололся надвое, – он вновь повел языком по вспухшей десне: бо-о-льно.
Нет, билет менять он не станет, полетит домой послезавтра, во вторник. Как и планировал. А завтра, по утру – бегом к местному эскулапу. «Мэр» поселка клятвенно бил себя в грудь: поутру, дескать, лично его доставит. В их селе все как у людей. Даже дантист ведет прием два раза в неделю.
– А если острая боль? – едва шевеля губами, спросил тогда он. Уже не как депутат, а просто как страждущий. С надеждой.
– В область везем, 120 километров к северу, – строго отчеканил «мэр». – Так что парочка реаномобилей, – со значением зыркнул он в его сторону, – во как нужна! – И остервенело рубанул по горлу.
Во! В том и соль. В амбициях. Захотелось, блин, признания. Полпредом от депкорпуса ударить по глубинке и бездорожью. «Ударил». И – вляпался. В весьма скверную штуку. В дерьмо!
Нет, наехал бы на него по пьяной лавочке мордоворот какой, или, что лучше – противник от партии побежденных, ходил бы он сейчас в героях. А мразь та, что руку подняла, гнила б в психушке или латала б очко в СИЗО.
Но вместо судьбы героя ему выпали карты шута горохового. С подобным «имиджем» и партийцы родные открестятся, – понял он. – Особенно, когда эта фотка пойдет гулять по NETу и развлекать любителей желтой прессы.
С этого дня, – проступило вдруг явственно, – он труп. Политический труп. Мистер Никто. Пустышка.
Главное, в Москве скажу – не поверят, – застонал он от досады. – И даже – Люська! – вскинулся было он и тут же поплатился: боль вновь лягнула под дых и заплясала огненную жигу.
– О чем это я? – попытался он отвлечься, баюкая в ладони вспухшую щеку. – Ах, да! О Люське… Вспомнит еще, картавая, как лет пять назад к горничной-чувашке он под юбку залез. А наутро ее мужик с ножичком и прискакал… Скрутили тогда мужика. Вмиг. Свита была – не подступишься: кандидат в депутаты. Одномандатник, блин. Фигура… Конкуренты-оппоненты расслабиться не давали и эскорт был что надо. С выучкой. На все случаи жизни.
