– …
– Как в чем прикол?! Тупишь или прикидываешься! Имя-то он назовет нашего , кхм-кхм, не хочу по телефону… Понял?!
– …
– Какое еще фуфло?! – опустился он на диван. – Четыре года, как день пролетят. А что шеф говорит, а? Со старта победу ковать надо, со старта!
– …
– Да не верит народ уже ни во что, политикам – тем более! Только чуда и откровения свыше ждет, да баюкает в душе веру.
– …
– А мы сделаем Меломану предложение, от которого он не сможет отказаться.
– …
– Ага, – рассмеялся он и скрестил ноги на журнальном столике. – Вначале Меломана «закопаем», затем вытащим – расклад известный. В Робин Гудах ходить будем, кентом еще нашим он станет. Из благодарности… И будет у нас своя, российская мессия – Меломан, и играть станет он по нашим нотам, – победно улыбнулся он.
– …
– Я сам знаю, – уже покровительственно процедил он. – Ты, главное, наверх доложи. Скажи, родил Влад идею. Если надо выполню роль связного или спасителя. От имени нашей партии. Как прикажут, короче…
Зеркало
За три месяца до событий, Подмосковье, 14 декабря 2007 г.
Слепое небо припало к земле, скупо роняя продрогшие снежинки. Пятый час пополудни, а декабрьские сумерки уже разлились в предвкушении, спешно заштриховывая роскошный дачный поселок. Где-то вдали обреченно задышал колокол, отпевая еще один прожитый день. Как вдруг небо прозрело: яростный зрачок солнца упрямо впился в бескрайнее море соснового бора. Припорошенные снегом макушки деревьев встрепенулись, заискрились и, ярко зардевшись, застыли в невольном смущении.
– Еще не вечер, – пробормотал тучный, лысоватый, но моложавый на вид мужчина. – Не вечер.
Оторвавшись от окна, он обошел изящный письменный стол, за которым еще минут пять назад дремал над горящим глянцем журналом; равнодушно скользнул взглядом по резной конторке красного дерева и прожег вопросом овальное зеркало в массивном золоченом багете.
Он себе не понравился. Скривился. Зеркало ответило взаимностью.
Он показал язык. Зеркало отпрянуло, испугалось. Он – тоже: язык отчего-то был грязно-серый, с ним гармонировали и запавшие подглазья, а шея налилась вдруг малиновым. Компот, короче. Выпорхнувший привет с хромого на счастье детдомовского детства.
Ощерившись, он продемонстрировал зеркалу недавнюю гордость – очередной идеальный зуборяд на новенькой верхней челюсти. Но теперь с фальшивых клыков стекало по каратному брюлику. Бенгальскими всполохами заплясали вдруг в зеркале искры. «Класс!» – равнодушно сморгнуло отражение.
