– Эй, – осмелел самый мелкий и звонкий. – Ты с какого двора?
Пока она переводила взгляд, снежком оцарапало ухо. Тощий!
Она очнулась. А тощий уже сминал снег в очередную ледяную бульбу:
– Так зажжем?! – подмигнул он, жонглируя снежным комочком. – Здесь рядом.
Еще один снежок залепил глаза. Вместе со снегом «отряхнулась» и «соболиная бровь», а кончик идеального «алебастрового» носика повис на клеевой нитке.
Пацанва отпрянула.
Тощий ойкнул. Сперва испуганно. А затем…
Кто-то дернул ее за косицу. Рыжая коса полетела в сугроб. Под жутко-восторженный рев и улюлюканье она дернулась к нужному подъезду. Проходному.
Настоящий ребенок бросился бы к той пожилой паре, неодобрительно косившей в их сторону. Настоящий профессионал отреагировал бы спецприемом. В ее арсенале их было несколько. Но брезгливо раззявленный рот мальца, сорвавшего с нее шапку – заморозил. А ошалелый выдох: «тетка!.. лилипутка!» – на миг сковал.
И – ни йоты страха во взгляде – лишь отвращение: от ее вялых слоновьих ушей, пегого от седины пучка на затылке, иссохшей в пергамент кожи – лоб-то загримировать поленилась…
Подсечка распластала ее за метр до ступеней подъезда. Зато рядом, за каменным бордюром, оказались другие ступени. В подвал.
От воспоминаний в темных глазах Маруси вспыхнули красные угольки.
В подвале зажигали не по-детски изощренно. Так, что она, она! она!!! мечтала перегрызть себе вены. Если б дотянулась – ее руки были стянуты за спиной. В нее брезгливо тыкали палками – как иные хозяйки на рынке в тушку сомнительной свежести птицы. Любопытство тушилось отвращением. Один даже вырвал. Другие непрерывно ржали. Лишь тощий таращился сосредоточенно как на редкий экспонат кунсткамеры.
Когда умерла надежда, вдруг в просвете проявилась Верка. Так спасительница представилась. Гораздо позже, конечно. Когда разогнала озверевших «юных натуралистов», закутала ее в пальто и, подобрав с земляного пола рюкзачок и сорванную одежду, все сложила в пакет. Затем вызвала такси и сама же заплатила водиле. В-е-е-р-ка…
* * *
Двора, как такового, не было. Тощую одноподъездную элитку намертво втиснули меж трухлявым панельным клоповником и осанистой сталинкой со сквозной аркой. Напротив скороспелого плода точечной застройки пестрела и щебетала малышней миниатюрная детская площадка. На единственной скамье таращились нахохлившиеся от легкого морозца наседки – мамки, бонны и няньки. Задача стояла стандартная: демонстрацией прикрыть манипуляцию. Игра на публику, в образе 10-летней девчушки, выпала Марусе. А в «закулисье» меж тем на третьем этаже элитки шуровал, устраняя свой единственный «прокол», сам Волк. Домофон был выведен из строя загодя, а домочадцы выкурены из квартиры «объекта» заблаговременно. – Как?.. Кто?.. – в детали Маруся не вникала – не ее забота.
