Порыв ветра бросает мне в лицо пригоршню снега. На мгновение светящиеся теплым, домашним светом окна модуля исчезают в метельной круговерти. Проклятье, надо спешить. Я знаю не менее десятка историй о людях, которые были застигнуты метелью буквально у стен станции, но теряли направление и уходили в снега.
И я видел этих людей потом, когда их находили – если находили – и привозили к нам. Черная кожа, скрюченные пальцы, замерзшие глаза… Почему-то у тех, кого убивает холод, глаза всегда открыты.
Моргом на Центральной заведует человек с веселой фамилией Обэрнод. Бледненький, с красными жилками на носу и выцветшими глазками. У него есть странная привычка расхаживать по моргу, почесывая спину арбалетной стрелой. Покойников он выкатывает для следственных действий лично и всегда с интересом наблюдает за реакцией посетивших его обитель Танатоса.
Они, убитые холодом, лежат, задрав щетинистые подбородки. А еще все они улыбаются. Я не припомню ничего ужаснее этой улыбки, хотя я повидал на своем веку немало вещей, от которых у обычного человека волосы станут дыбом. Одна только зачистка в Претории чего стоит, когда против нашего взвода из трущоб вышло не меньше тысячи обдолбанных боевиков «Черного фронта» с ожерельями из человеческих пальцев на шеях…
В общем, к дьяволу воспоминания. Я бегу к станции, с трудом выдирая ноги из рыхлого снега. Вот и соединенные фалрепом вешки, указывающие путь к тамбуру. Сквозь метель проглядывают лазерные маркеры у дверей. Снова оборачиваюсь и вижу, как тусклые огни коптера начинают удаляться, одновременно поднимаясь. Пилот не стал дожидаться окончания им же самим установленного десятиминутного срока и улетел. Кто-то скажет – сбежал, но этот кто-то не видал здешних метелей.
По крайней мере, я ни в чем не виню этого Франсуа. Метель когда-нибудь да прекратится, а вот если коптер совершит вынужденную, это выйдет боком всему Комитету по освоению.
Тамбур. Набираю стандартный код. Он един для всех станций – зачем, а главное, от кого придумывать замысловатые шифры? Шесть нолей и единица. Пронзительно пищит электромагнитный замок, дверь распахивается.
Ну, вот я и на месте.
* * *
Внутренняя дверь открывается с характерным чмоканьем селикогерметизатора. Машинально смотрю на строчку анализатора атмосферы, выведенную на внутреннюю поверхность визора – воздух пригоден для дыхания. Это важно, а то всякое бывает. Однажды, например, на счастливой Семерке сработала аварийная «супернадежная» система пожаротушения – и девять человек задохнулись от газа.
