– Звучит не слишком хорошо, – признался я.
– Да уж, не слишком.
Джеймс щелчком отбросил сигарету в подтаявший вал мусора и очистков, тянувшийся вдоль всей улицы к нашему дому.
– Почему президент Карзаи не разберется со всем этим и не запретит взяточничество, чтобы люди были счастливы?
– Я думаю, это не так-то легко, Фавад. Он вынужден делать счастливыми очень большое количество влиятельных людей и здесь, и за границей, потому что ему нужна их поддержка, если он и впрямь хочет, чтобы в вашей стране наступил мир.
– Почему тогда не соберутся все войска, и наши, и западные, и не поубивают уже наконец всех талибов?
– Ну, это тоже нелегко – они ловко прячутся!
Джеймс резко наклонился, ухватил меня за ноги и посадил к себе на плечи. Потом выпрямился, вознеся меня к небу, и чуть при этом не уронил.
– Ну что, Фавад, может, двинем с тобой на юг и возглавим джихад против плохих парней?
– Согласен! – засмеялся я. – Пойдем, дадим мулле Омару по заднице!
– А может, ножом пырнем – не станем изменять твоему обычному modus operandi?
Слова я понял не все, но о значении их догадался по интонациям Джеймса и громко расхохотался, поскольку мое нападение на Филиппа казалось уже всего лишь смешным, и мы галопом поскакали к дому, как славные афганские воины прошлого, с той только разницей, что я сидел на плечах у англичанина, а не пытался его убить.
Шир Ахмад увидел нашу скачку издали, отсалютовал и широко распахнул боковую дверь у ворот, и мы влетели во двор, где Джеймс испустил ржание, затопотал ногами и остановился.
– Джеймс! – донесся из-за двери голос Джорджии. – Джеймс!
– Боже, как заждалась бедняжка своего печенья, – засмеялся тот. – Иду, дорогая! – крикнул он.
Но не успел он дойти до двери, как та открылась, и Джорджия, держась за живот, шагнула наружу и упала.
На юбке у нее была кровь и на руках тоже.
– Джеймс! – простонала она, протягивая к нему руки.
– О Господи… нет. Милая моя, нет…
Когда Джорджия потеряла свое дитя, у нас у всех словно умерло внутри что-то маленькое – даже у тех, кто не знал о том, что она его ждала.
Но поскольку Аллах милосерден и к не верующим в Него, Он, забрав у Джорджии ребенка, послал ей взамен доктора Хьюго.
Правда, Джорджия далеко не сразу разглядела доброго доктора, потому что глаза ей застилал туман слез и дурных мыслей еще долгое время после того, как дитя покинуло ее. В нашем доме словно поселился призрак вместо Джорджии, белый печальный призрак, изгнавший из нашей жизни все веселье, и я даже был уверен сначала, что она покинет нас тоже.
