– От всего… – сказал я и сделал из пальцев «козу», чему научил меня однажды Джеймс, когда Джорджия дразнила его по поводу Рейчел.
Мэй снова засмеялась.
– Вот, – она протянула мне голубую замшевую курточку, – поищи, может, тебе удастся найти для нее добрую хозяйку!
– Красивая, – сказал я, взяв ее в руки и ощутив мягкость замши. По подолу куртка была расшита желтыми узорами. – А почему ты не хочешь ее носить?
– Я-то хочу! – воскликнула Мэй. – Это Джорджия не хочет, потому что ее принес в подарок Исмераи. И, думаю, мой вид в этой куртке ее совсем не порадует. Женщины, когда злятся, бывают весьма непредсказуемыми созданиями, Фавад.
– Ты сама женщина, – заметил я.
– Вряд ли, – пробормотал Джеймс и тут же получил за это удар по уху.
– Почему бы Джорджии просто не вернуть ее в таком случае?
– Исмераи не возьмет, – объяснила Мэй.
– Кому же ее отдать?
– Кому хочешь – только бы эти люди жили подальше отсюда, – сказала Мэй и ушла в дом.
Тут приоткрылись ворота, и в них просунул голову Шир Ахмад.
– Фавад, – прошипел он, взмахом руки подзывая меня к себе. – Кажется, тебя тут кто-то поджидает.
– Кто?
– Сам посмотри, он, похоже, не хочет, чтобы его узнали.
Я вышел из ворот вслед за Шир Ахмадом, и он показал на темную фигурку, что стояла на улице в некотором отдалении от нас. То был мальчик, утонувший в гигантского размера пату, в темных очках, усердно читавший газету. Вид у него был жутко подозрительный, как у шпиона, причем не слишком хорошего – поскольку на него глазела вся улица.
Газета приопустилась, и я узнал своего друга.
– Спанди! – крикнул я.
Он выронил газету, схватился за край пату, прикрывая лицо, и отвернулся к стене – и все это одновременно.
Я засмеялся и побежал к нему.
Совсем забыл, что бедняга до сих пор в бегах…
– Я превратился в слабоумную развалину, – пожаловался Спанди, когда мы двинулись к парку Шахр-и-Нау, по той лишь причине, что больше нам совершенно нечем было заняться. Сначала мы зашли к Пиру Хедери, но Джамиля до того, как уйти в школу, не приняла ни одного заказа, поэтому старик велел нам «пойти погреться на солнышке, пока правительство и на него не ввело налог».
– Прости, пожалуйста, – сказал я. – У меня все просто вылетело из головы.
– По правде говоря, я думал, тебя уже нет в живых. Но надо же было проверить. Я рад, что ты жив и все в порядке.
– Спасибо, – сказал я. – Ты хороший друг, Спанди.
– Лучше не бывает! – засмеялся он. Я тоже засмеялся и обозвал его гомиком, но всем своим сердцем был уверен, что так оно и есть.
