– Валим! – говорю я растерявшемуся Ивану.
Хозяйка телефона силится его достать, я поднимаю его высоко вверх, толпа вокруг нас еще больше сжимается, и вдруг мы все слышим пронзительный женский визг.
Человеческая волна в ужасе откатывается от края платформы, и я вижу в двух шагах от себя женщину в цветастом пальто, упавшую на рельсы. Рядом валяется белая сумочка, и именно эта деталь почему то сильнее всего врезается мне в память.
В ту же секунду станцию оглашает пронзительный гудок, сопровождающийся мерзким железным скрежетом. Состав, въезжающий на станцию, пытается тормозить, женщина внизу, слава богу, пытается встать, а мы все, оцепеневшие от ужаса людишки наверху, замерев, наблюдаем за тем, как на рельсах, припадая на ушибленную ногу, человеческое существо пытается убежать от стотонного железного монстра.
«На ее месте должен был быть Иван!» – вдруг возникает у меня в голове мысль.
Выйдя из оцепенения, какой-то парень на платформе, присев, протягивает женщине руку. Ему на помощь тут же приходит еще один, потом еще… Там же где-то внизу высоковольтный рельс! Дежурная по станции что-то кричит в динамиках, у машиниста за стеклом – бледное перекошенное лицо. Гудок все длится и длится, въедаясь в мозг. Время растягивается, становится вязким, как остывшая манная каша. У меня ощущение, что все происходящее – затянувшийся дурной сон.
Нужно просто проснуться!
Я делаю над собой усилие, отворачиваюсь, беру остолбеневшего Ивана за руку и выдергиваю его из толпы. На той стороне платформы тормозит прибывший поезд в сторону «Парка победы». Мы делаем несколько шагов сквозь мечущихся на станции людей и молча входим в вагон. Забиваемся в угол. Пытаемся унять дрожь в руках. Дышим реже, чтобы успокоить взбесившееся сердце.
Я знаю, что ОНА там, на той стороне станции, невидимая, следит за нами темными провалами глазниц. Очень надеюсь, что ОНА не успела войти за нами следом.
23
У меня в руках – несколько вырванных из ежедневника листков, заполненных мелким рваным почерком. Бумажки подписаны по месяцам, некоторые пронумерованы датами. Летопись будущего.
Где грань между ясновидением и сумасшествием?
И как вообще отделить одно от другого?
Листок, помеченный началом июля. Мысленно я называю его «Сон № 1». «Мост или что-то высокое (крыша?). Дождь. Темно, ветрено, огней практически не видно. Вижу все со стороны (с высоты? воздух?). Понимаю, что холодно, но сам не мерзну. Чувств нет, тревоги нет. Эмоциональный ноль. Вода близко, ее много. До горизонта. Знаю, что в воде холодно. Нет ощущения времени. Чувствую, что чего-то жду. Или кого-то. Падаю вниз. Падение замедлено, в какой-то момент кажется, что я парю над водой. Но понимаю, что рано или поздно упаду вниз. Паники нет. Не помню, падаю в воду в итоге или нет».
