Молодежное издание «Руки выше» в рубрике «Люди, которые нас удивили» поместило фотографию улыбающегося Ивана в рамочке с надписью «Вождение в нетрезвом виде».
Газета «Комсомольская правда» опубликовала интервью с кем-то из несуществующих друзей Ивана, в котором значилось, что артист получил в аварии серьезные ожоги рук и лица.
Газета «Жизнь» опровергла «Комсомолку» и на правах эксклюзива сообщила, что Иван Серебров попал в аварию потому, что не справился с управлением. Причиной тому стала журналистка Л., доставлявшая артисту во время движения оральные ласки. Заметка имела шикарное название «Секс на скорости 140» и была украшена двумя портретами – Ивана и моим. Мою фотографию коллеги из «Жизни» взяли с моей страницы «вКонтакте».
Не знаю, как вы, а лично я совершенно не желала прославиться подобным образом.
Разумеется, я дозвонилась автору заметки, некоей Кире Кефировой (отличный псевдоним!), и, вспомнив Тарантино, пообещала найти парочку обдолбанных негров с паяльником, чтобы устроить Кире Апокалипсис, но… У моих знакомых негров нет паяльника, да и Кира – наверняка всего лишь молодая выпускница какого-нибудь факультета журналистики, на безрыбье отважившаяся испортить себе репутацию работой в газете «Жизнь» за те же восемьсот баксов. Мне ли не знать!
Иван сказал: «Не парься!». Он посоветовал: «Забей!». Он заявил, что такому шикарному пиару позавидуют многие звезды, и что теперь меня точно ждет головокружительная карьера модного писателя. То есть Нобелевской премии в области литературы мне не избежать, стопудово!
В подтверждение его слов в первый день моего появления на работе после недели больничного меня отвела в сторону Шило и предложила для начала эксклюзивное интервью о случившейся аварии, а на десерт – информационную поддержку будущей книги. Как выяснилось, Шило следит за репортажами Геометрии.ру.
– Мы тебе рекламу, ты нам – отрывки из трех первых глав, по десять тысяч знаков. За отдельный гонорар, разумеется!
Иван сказал: «Соглашайся!».
Я согласилась.
Сумасшедший дом!
А еще мне позвонила Кравцова. Справившись о моем самочувствии, она помолчала, а потом добавила с легкой завистью в голосе:
– Молодец, Лиза! Карьеру делаешь!
Видимо, Нинка все-таки читала заметку в «Жизни».
Хотела я послать Кравцову в жопу, да передумала.
Для Маши после аварии я окончательно приобрела статус небожительницы. Все три дня, что я провела в больнице, она таскала мне куриные бульоны. (Какой распространенный штамп, что всем больным непременно нужно кушать куриный бульон! Хоть у тебя сотрясение, хоть язва, хоть гонококки.) Перед выпиской она притащила с собой весь свой походный набор инструментов и закатила мне шикарный маникюр. Когда же Иван привез меня домой, квартира сияла чистотой, а моя комната и вовсе походила на стерильную операционную. Не ожидала от нее такого радушия.
