— Нет, но…
— Тогда не вижу смысла это обсуждать.
Надо было срочно что-то делать, чтобы сломать лед. Я постарался говорить своим самым убедительным тоном.
— Видите ли, мэм, даже если есть конкретные факты, ни вы, ни я об этом не узнаем. Гарри не привык жаловаться…
— Это намек, будто я не знаю, что творится на факультете? — в голосе МакГонагалл прорезался арктический холод.
— Несомненно, знаете, профессор. Но у детей бывают предрассудки, и…
МакГонагалл прищурилась.
— Мистер Лестрейндж, — заговорила она четко и раздельно, — я понимаю, на что вы намекаете. Если бы, например, мой сын попал в свое время на Слизерин, ему, без сомнения, пришлось бы несладко. Но не стоит судить всех по себе. На Гриффиндоре нет и не будет — по крайней мере, пока я остаюсь деканом, — издевательств над детьми из «неправильных» семей. Может, это в порядке вещей для вашего факультета, но не для нас.
Я мог бы возразить, но сейчас точно был не лучший момент. МакГонагалл внимательно смотрела на меня, а я всем видом демонстрировал покорность и согласие с каждым ее словом. Наконец она вновь заговорила, постукивая пером по классному журналу:
— Не думаю, что у Гарри будут серьезные проблемы. Из того, что я успела заметить, это вполне дружелюбный и общительный ребенок. Даже удивительно, учитывая, в какой семье он рос… Хотя, скорее всего, здесь сказывается наследственность.
Ах, хорошо… Без малейшей паузы две оплеухи — хлесть, хлесть! При этом без каких-либо попыток смягчить резкость или проявить хотя бы формальную вежливость.
Я против воли улыбнулся.
— Спасибо, мэм. Вы мастерски поставили меня на место.
— Разве? Меньше всего меня интересует чье-либо место, — отрезала МакГонагалл. — Я высказываю свое мнение, вот и все.
— Прошу прощения, — кротко ответил я. — Скажите, могу я увидеться с Гарри?
— Нет. Для общения с детьми существуют каникулы. Встречи в стенах Хогвартса мы не поощряем, это затрудняет адаптацию ребенка к школе.
Собственно, ничего другого и ждать не стоило… Впрочем, отчасти она была права. Да и Гарри вряд ли будет приятно, что я хлопочу над ним, как курица-наседка.
— У вас все? — поинтересовалась между тем МакГонагалл. — Я предупредила, что мое время ограничено.
— Только один вопрос: мы с женой можем как-нибудь помочь?
— Да, — сухо ответила она. — Например, не настраивать Гарри против факультета.
— Но ведь никто не…
— Правда? — она опять подняла брови, и я почувствовал себя школьником, которого поймали на списывании. — Позволю себе не поверить. Насколько я понимаю, ни у вас, ни у вашей супруги нет причин любить Гриффиндор. Станете это отрицать?
