Шнейдерман притащил часть сухого ствола, порубил его и подложил к тлеющим головешкам. Огонь занялся вновь. Боб Иванович подсел к беседующим. Вараниев, проявляя любознательность, продолжал задавать вопросы:
— Аполлон Юрьевич, по вашему мнению, что самое интересное во всем этом?
Ганьский вопрос не понял:
— Простите великодушно, в чем «этом»?
— Ну, в той науке, с генами, — пояснил Вараниев.
— Любое животное, получается, создать можно? — подал голос Шнейдерман.
Ганьский с уверенностью ответил утвердительно.
— И человека? — спросил один из товарищей.
— А какая разница — человека, слона, кошку… Был бы материал! — со знанием дела сказал ученый.
— Вы так говорите, Аполлон Юревич, будто дай вам сейчас все, что надо, вы и начнете людей создавать, — саркастически заключил Вараниев.
— Я не начну, — усмехаясь, развеял предположение ученый, — мне это не надо.
— Но могли бы? — встрепенулся председатель.
— Да, конечно, потому что знаю, как, — похвалился Ганьский. Собеседники не услышали и намека на сомнения в голосе ученого.
Вараниев рассмеялся, а затем заговорщицки, прикрыв ладонью рот, произнес:
— Тогда создайте человека. Очень надо!
Ганьский, будучи уверен, что Вараниев, хлебнув лишку, дурачится, решил подыграть. И ответил в том же духе, полушепотом:
— Миллион долларов, и я начинаю работу.
— Согласен, — заявил Виктор Валентинович.
Ученому нравилось, что они отошли от серьезных тем.
— Деньги наличными. В мешке. Завтра. — Ганьский захохотал от души. — Номинал — любой.
Хохотали и Вараниев со Шнейдерманом. Виктор Валентинович оглянулся по сторонам, пародируя секретность переговоров, подставил поочередно ладонь к правому и левому уху и, захлебываясь от смеха, очень тихо спросил:
— А частями можно?
— Можно, но равными, — кивнул Ганьский.
Смеялись еще долго: коммунисты — от радости, ученый — потому, что ему было смешно.
— Позвольте полюбопытствовать, а какого года ваша машина, уважаемый? и какой у нас пробег? — прозвучал вдруг вопрос Аполлона Юрьевича.
— Восемнадцать лет ей, совершеннолетняя уже, — пошутил Вараниев. — А вот пробег мне неизвестен: брал-то не новую. Я лично наездил сто восемьдесят тысяч, а уж сколько до меня — черт его знает. По спидометру шестьдесят тысяч было, но не исключаю, что его согнали.
Полученная информация стала причиной очередного приступа смеха, овладевшего Ганьским. Вараниев и Шнейдерман не понимали, что так рассмешило Аполлона Юрьевича. Боб Иванович еще больше укоренился во мнении, что Ганьский псих, а Виктор Валентинович, предупредив события, пояснил, что машина в отличном состоянии и продавать он ее не собирается.
