— Что же… — заговорил понятным языком Эбрилл, словно бы прочитав мои мысли. — Я был прав, магический выброс был вызван перемещением. Чудеса, да и только, как говорил один мой знакомый.
— Он… Человек? — осторожно спросил Локрин. — Или…
— Человек, человек, — устало махнул рукой Эбрилл. — Только оказавшийся не там, где нужно… И не тогда.
Я не совсем понял смысл сказанной жрецом фразы, а тот указал посохом на протоптанную какими-то животными тропинку:
— Идёмте обратно. Мне предстоит тяжёлый день… Да и нашему гостю тоже.
«Гость» с опаской взглянул на нас, что-то спросил у Эбрилла (тот не обернулся), и только получив ответ и увидев, как маг идёт по дороге, вклинился между ним и нами. Мы трое взирали на него со всё возрастающим интересом, но переспрашивать пока не решались — это всё ж лучше делать не в лесу. А «гость» семенил по тропинке за Эбриллом, время от времени оглядываясь на нас и ойкая, когда ветки особо сильно хлестали его по ногам.
Придя к себе, Эбрилл решительно выставил нас за дверь.
— Спасибо вам за помощь, конечно, — заявил он, — Но мне сейчас нужно заняться парнем. Он, как видите, ничего не понимает по-нашему — а я далеко не всё понимаю на его языке. Кроме того, ему придется какое-то время пожить среди нас — а это требует некоторых знаний и кое-какой подготовки.
Прояснилось всё только дня через четыре, когда Эбрилл представил пришельца старейшинам общины, а затем и всем остальным.
Парня звали необычно — Джулиан Томс.
За короткий срок Эбрилл сумел выучить его нашему языку, однако тот понимал далеко не всё, а порой и сам начинал сыпать какими-то непонятными словечками. О том, откуда он взялся, Джулиан не говорил, ссылаясь на то, что Эбрилл запретил (мага, как и некоторых других, он называл странным словом «мистер», и мы решили, что это уважительное обращение к старшим на языке его родины) и что, если маг захочет, то сам расскажет нам. В остальном же парень проявлял поразительное любопытство, интересуясь буквально всем, что мы делали. Особенно тесно он сдружился со мной и Локрином, и мы даже испытывали от этого некоторую гордость, тем более, что мы были первыми из всей общины, кто увидел Джулиана. Впрочем, гордость эта немного преуменьшалась от того факта, что Джулиан был очень далёк не только от наших укладов и обычаев, но и от самых простых дел — со многими видами работы о справлялся кое-как, с большим трудом, а на охоту вообще предпочитал не ходить, бормотав в оправдание что-то малопонятное, чем сильно удивил Локрина. Что до Эбрилла, то он только сказал нам (и вообще всем) по возможности не обращать внимания на эти странности и прощать Джулиану подобные незнания и неумения. Он по-прежнему часто уединялся с нашим гостем и что-то ему долго рассказывал, поясняя те или иные особенности жизни в нашей общине.
