Последнее, что я видел, были клочья ее косматых седых волос, падавшие на впалые виски и глаза, столь обезумевшие, что мне было почти страшно на нее смотреть. Но я, разумеется, не знал, каковы были собственные мои глаза, их я видеть не мог. Но она, вероятно, их видела.
Вот так, в конце концов и очутился я на этом судне, где, в общем, прижился, где жизнь груба, жестока и кровава, но по крайней мере не фальшива. Я свыкся с жизнью в море, бескрайнем море, которое равнодушно ко всему на свете, которому нет дела ни до чего, ни до дьявола, ни до Бога. Море бесчеловечно - и это можно принять, это должно прийтись по душе тому, кто познал людей. А проститутки в гавани, которые не выдают себя за других, а лишь за тех, кто они есть на самом деле, прекрасно удовлетворяют меня своей искушенной и честной любовью.
Ты выслушал все про мою жизнь и можешь судить меня как пожелаешь.
Он умолк. Оба они молча лежали в звездной ночи. Ни одна волна не билась о борт, со всех сторон простиралось темное, но совершенно спокойное море.
Душа Товия была в смятении, единственная в полном покое, царившем повсюду. Услышанный им рассказ занимал его мысли, поглотил его целиком и до глубины души взволновал его своей горечью.
Погруженный в грустные мысли, он услышал отрывистый негромкий смех Джованни, смех, показавшийся ему совершенно неуместным.
Слегка приподнявшись на локте, он увидел, что Джованни сделал то же самое и что-то ищет ощупью на своей волосатой груди. Наконец он нашел то, что искал. Это был медальон - совсем простой, плоский медальон, вероятно серебряный. Он казался совсем маленьким в его большой огрубевшей руке.
Товий понял, что это ее медальон. И в ответ на его вопрос Джованни утвердительно кивнул.
Слишком толстым большим пальцем ему не легко было открыть его, но через некоторое время удалось, и он приподнял медальон к звездному свету, достаточному, чтобы увидеть. И показал медальон Товию.
Медальон был пуст.
Он рассказал, что ему удалось украсть его у нее в последний раз, когда они были вместе, когда у него уже было предчувствие, что все, верно, скоро кончится. Он не пытался рвануть его к себе насильно; это могло бы привести к тому, что они соединились бы в жарком объятии, как в тот раз в начале их связи, хотя это было маловероятно. Он просто украл его у нее, и она ничего не заметила. Украл, чтобы взглянуть, кого она на самом деле любила, чтобы похитить у нее под конец ее тайну.
Оставшись один, после того как расстался с ней, как позднее выяснилось, в последний раз, он открыл медальон и увидел, что он пуст.
