'Мерзкие вы твари! - скажет Он. - Проклятые твари! Думаете, что придете в Царство Мое, если ищете на пути туда прибежище в гавани! Думаете, Я впущу вас туда! Думаете, Мне нужны такие жалкие трусы! Это-то вы можете понять, что Мне нужны настоящие мужи, честный народ, а не такие немощные бездельники, как вы!' Черт побери, какие у вас у всех рожи! От одного вашего вида можно захворать! И Он тоже захворает! Он плюнет вам в рожи, когда вы попытаетесь войти в его Царство, и пошлет вас вместо этого к черту! Вот что Он сделает, будьте уверены!
Все с удивлением выслушали эту страстную речь, которую он выпалил без передышки и которую произносил громким голосом, чтобы те, наверху, услышали его слова во всем их бурном, страстном накале при всей их кажущейся шутливости. Он явно говорил серьезно.
Его ошеломленно слушали не только те, против кого была направлена его ярость, но и люди на набережной, состоявшие, казалось, по большей части из городских бродяг и других еще более подозрительных личностей. Все они хохотали во все горло, высоко оценив это неожиданное, бесплатное удовольствие. Зато паломники на верхней палубе у перил только рты разинули от удивления; их даже не успело оскорбить его глумление над ними и его ужасающее богохульство. Джованни же еще некоторое время продолжал столь же неукротимо и взволнованно поносить их; он изливал свою ненависть и презрение к их кораблю и ко всему его экипажу и к паломникам, а особенно к тому, что на свете обретается подобный сброд, да еще плавает по морям.
Пока разыгрывались эти события, привлекшие к себе всеобщее внимание, впереди, на носу вновь прибывшего судна, происходило нечто чрезвычайно странное. Какие-то таинственного вида тюки и узлы со страшной скоростью переправлялись на берег, где их тут же подбирали несколько оборванцев, проворно исчезавших вместе с ними в одном из узких, сумрачных переулков, выходивших в гавань. А занимался этим маленький Джусто, помогали же ему великан и Ферранте. Рослый, огромный малый оказался не только сильным, но также неожиданно гибким и ловким, несмотря на свое громадное тело. Ферранте совершенно невозмутимо выполнял свою долю этой удивительной работы; на его мрачном лице было написано презрение ко всему окружающему, а также и к Джованни с его болтовней. Оба они были сильные, и работа спорилась в их руках. Но все происходило под умным и внимательным надзором и по распоряжению расторопного коротышки с крысиной мордочкой.
