Остальные разы Макаров свой по прямому назначению мне на учениях удалось использовать. Про учения в окрестности села Воробиевка еще картинок несколько надо будет нарисовать. Тут же пистолетом ограничимся. Учения были крупномасштабными, кажется, под кодовым названием «Глобальный щит-89». Ну, у америкосов в то время тоже игра в войнушку шла с подзаголовком «Гигантское копье-89». Раз у них «Гигантское копье», то у нас, сами понимаете, «Глобальный щит», а как же иначе? А раз учения крупномасштабные, то офицерам и прапорщикам не только личное оружие раздали, но и даже патроны к ним.
Первый раз Макаров заговорил у Петровича. Мы тогда изрядно самогона отведали и вышли проветриться на свежий воздух. А тут нам навстречу стадо гусей шествует. Петрович, как ковбой, выхватывает свой Макаров, и начинает по гусям бабахать. Я ему: «Петрович, ты что – они же колхозные». А Петрович в ответ: «Все, что на десять метров от околицы отошло, – дикое». Я, насколько помню, тогда Петровича огнем не поддержал. Еще вспоминается, что гуси колхозные от наших действий не пострадали: может, метров было больше двадцати пяти, а скорее всего – самогон шибко крепкий.
Потом уже и я по животным отметился. Дежурил я ночью в кунге (будка такая с аппаратурой связной на шасси ЗИЛа) и вышел, пардон, до ветра. Невдалеке яма была с пищевыми отходами, нашими поварами выробленная, а рядом с этой ямой фонарь на столбе висел. И вот смотрю я, что рядом с ямой той лисица, кажется, сидит. Глаза у нее горят. Я опять не шибко трезвый был, вспомнил почему-то, что неплохо бы жене воротник лисий справить. Выхватил Макарова, прицелился, бах. Пуля рядом слева от лисы легла. Она даже не дернулась, только голову повела в сторону упавшей пули. Я правее взял, опять бах. Теперь уже пуля правее легла, а лиса как сидела, так и сидит. Только опять голову повернула, теперь в другую сторону. Так это меня разозлило!.. Я стреляю, а она даже не убегает. Оставшиеся патроны я уже практически очередью всадил. Результат, правда, такой же остался. Попасть, не попал, но лиса (если это, конечно, она была, а не собака бродячая), прочь побежала. На выстрелы народ из кунгов и палаток повыбежал. Командир орет: «Что, диверсанты?!» (нас тогда ими пугали). «Не-е-е, – отвечаю, – лисица, кажись». Командир выматерился, на меня посмотрел и сказал, что завтра со мной разбираться будет. Но на завтра работа боевая подвалила, целый день станции крутились, не до меня было.
